Ежи Анджеевский - Страстная неделя

— Я должна вас огорчить, — она небрежно стряхнула пепел в цветочную вазу, — поскольку…

— Поскольку? — подхватил он.

— У меня нет никаких денег, — закончила она, глядя ему в глаза. — Ваши предшественники или, как бы сказать… коллеги по профессии в этом преуспели.

Пётровский слегка покраснел.

— А мне-то что до этого? — пожал он плечами. — Разве я денег хочу?

Он сказал это таким убедительным тоном, что Ирена смешалась.

— Так чего же вы хотите? — спросила она неуверенно.

Он коротко рассмеялся в ответ. Подошел поближе, но от Ирены его отделял стул, и он отодвинул его в сторону.

— Такая красивая женщина, а еще спрашиваете? — Он искоса взглянул на нее.

Только теперь она поняла, чего ему надо. И, прежде чем успела отшатнуться, он схватил ее за руки и притянул к себе. Однако не ожидал, как видно, сопротивления, — одним рывком высвободившись из его объятий, Ирена оттолкнула насильника. Он зашатался и, вероятно, упал бы, если бы в последнюю минуту не ухватился за край стола. Кровь ударила ему в голову. Какое-то время он стоял, нагнувшись, тяжело дыша, опершись пятерней о стол и прищуренными глазами разглядывал Ирену. А она между тем отступала к стене. И тотчас поняла, что очутилась как бы в ловушке.

С одной стороны дорогу ей преграждала большая кушетка, с другой — тоже установленная вдоль стены низкая книжная полка. Прямо перед нею стоял чертежный стол, около него — Пётровский. Он настиг ее одним прыжком. Она яростно защищалась, и с минуту они боролись молча. Наконец ему удалось повалить ее на кушетку и прижать своим телом. Она подавила в себе стон. Силы, однако, покидали ее, и защищалась она все слабей. Он же, ловкой хваткой одной руки парализовав обе ее кисти, чуть приподнялся и, продолжая прижимать ее грудь, стал другой, свободной рукой поспешно, нетерпеливо дергать ремень, стаскивать с себя брюки. Через платье она почувствовала вдруг на себе его жаркую, напрягшуюся от похоти наготу. И внутренне вся сжалась. А когда он, уже уверенный в победе, запутавшись коленями в спущенных брюках, напружился над лежащей, чтобы содрать с нее белье, она рванулась, собрав остаток сил. Он потерял равновесие, и ей удалось боком выскользнуть из его объятий. В одну секунду она оказалась на полу.

Увидела, что двери балкона приоткрыты. Подбежала и, распахнув их, остановилась на пороге. Словно бы из тумана, из-за густой пелены донеслись до ее слуха голоса детей внизу. Она тяжело дышала. Машинально стала поправлять задравшуюся юбку, измятую блузку.

Пётровский тем временем, придерживая рукой спущенные брюки, неуклюже слезал с кушетки. Он покачнулся и минуту стоял ошеломленный, тупо поводя вокруг мутными, налитыми кровью глазами, — рубашка нелепо торчала из-под помятого его пиджака. Наконец он подтянул штаны и медленно, глядя исподлобья на застывшую в дверях балкона Ирену, стал приводить в порядок свой костюм. Потом выпрямился и обеими ладонями пригладил встрепанные волосы. Но, едва он двинулся к балкону, Ирена переступила порог. Окна соседних домов отбрасывали красновато искрящиеся солнечные блики. В пронизанном светом воздухе колыхался, подобный рассеянному пеплу, сероватый дым.

Пётровский не пытался подойти ближе. Он остановился на середине комнаты, сунул руки в карманы брюк, и грязная ухмылка искривила его губы. Еще какое-то время он таким образом разглядывал Ирену и вдруг издевательски, протяжно рассмеялся и, повернувшись на каблуках, вышел.

В прихожей он снова пригладил волосы и поправил съехавший галстук. Потом надел шляпу. Злобная ухмылка не сходила с его губ. Минуту он прислушивался, что делает Ирена. Но ее не было слышно. Тогда он наконец направился к выходу, повернул ключ и, хлопнув дверью, стал спускаться вниз по лестнице.

На лестничной площадке, на самом краю подоконника, стояла на коленках Тереска Карская, почти по пояс высунувшись наружу. Он не обратил на нее внимания и пошел дальше.

И вдруг остановился как вкопанный. Внизу, в открытых дверях их квартиры, стояла Пётровская, огромная, неподвижная, скрестив руки на груди. Овладев собою, он сошел с последних ступенек.

— Чего торчишь тут? — рявкнул он.

Она смерила его презрительным взглядом. В ее маленьких, сверливших его глазах мерцала бешеная ненависть.

— Где ты был, негодяй?

Она оглядела его с головы до пят, внимательно, изучающе.

— Где ты был? — повторила она.

— Не твое дело! — буркнул он и хотел, минуя ее, войти в квартиру.

Но она загородила ему дорогу.