Ежи Анджеевский - Страстная неделя

«Конец!»— подумал Ян. Поскольку сразу же за их крайним в поселке домом начиналось поле, солдаты предположили, вероятно, что беглец, пользуясь темнотой, укрылся в одном из ближайших домов или садов. Если, в случае обыска, в их квартире обнаружат двух не прописанных там людей, молодого мужчину с оружием и молодую женщину семитской наружности, этого будет достаточно, чтобы всех, кто там находился, поставили к стенке.

Ирена, которая из глубины комнаты не могла ничего видеть, ощутила напряженность ситуации.

— Что там происходит? — спросила она своим низким, сейчас слегка охрипшим голосом.

Юлек быстро отпрянул, увлекая за собой Анну и Яна.

— Ступайте в столовую! — сказал он шепотом, но ровно и спокойно. — В спальне, в моем чемодане коробка… завернутая в бумагу… спрячь ее, Анна!

Она кивнула головой.

— И прежде всего спокойствие! Все будет хорошо.

Ирена хотела что-то сказать. Он подтолкнул ее к выходу.

— Быстро, чтобы вас тут не было! Я приду к вам, если будет нужно.

Когда они вышли, он вернулся к окну. Три солдата стояли на том же месте. Совещались. Остальные, видимо, побежали дальше, в сторону поля.

Юлек знал, что от его спокойствия и уверенности в себе сейчас зависит если не все, то очень многое. Он не впервые оказывался в таком положении. Мысль его работала ровно и четко. Но он чувствовал, что владеет собой не в полной мере, не так, как ему хотелось бы, как того требовала ситуация подобного рода. Он напряженно всматривался в темноту, в фигуры врагов, черневшие на расстоянии выстрела. Он слышал их голоса — чужие, ненавистные. Знал, что при каждом движении этих людей надо умерять свое воображение и обострять бдительность. И, однако, не мог избавиться от мыслей о том, что будет с братом и с Анной, если эта история обернется плохо. И когда он вообразил себе, что Анна, верно, до последнего сумела бы сохранить спокойствие, его охватил такой пронзительный страх за ее судьбу, какого он до тех пор никогда не испытывал.

Один из солдат отделился от своих товарищей и направился к калитке. Чуть погодя двое других последовали за ним. Юлек потерял их из виду. Потом услышал скрип ворот и тяжелые, мерные шаги перед домом. Сердце на миг остановилось. Он стиснул кулаки, зажмурил глаза, и тотчас мучительное напряжение ослабло, им овладело спокойствие. Он уже протянул руку к револьверу, чтобы спрятать его меж балконных дверей, когда позади дома, со стороны поля, грянула автоматная очередь. Эхо повторило ее.

Солдаты внизу остановились. Слышны были их голоса. Потом они поспешно повернули назад. Стало тихо. Снова защелкали выстрелы, — теперь уже явно удаляясь, — где-то там, в глубине мрака.

Юлек сунул револьвер в карман брюк и откинул волосы. «Пронесло», — подумал он.

Пройдя в прихожую, он отворил дверь в столовую. Шторы затемнения были опущены, горел яркий свет. Ян сидел с книгой у стола, рядом Анна раскладывала пасьянс. Только Ирена не прикидывалась занятой. Она как-то сжалась вся, сидела бледная, лицо осунулось, не могла унять дрожание рук. Сейчас не требовалось особой наблюдательности, чтобы распознать в ней еврейку.

При виде Юлека Ян отодвинул книжку, вскочил.

— Ушли?

Юлек презрительно махнул рукой.

— Надеюсь, тот парень не даст себя поймать. Сюда они уже не вернутся, можем спать спокойно.

Автоматы снова застрочили, на этот раз где-то далеко. Это уже походило на беспорядочную пальбу устрашения ради.

Юлек перегнулся через стол к Анне, которая продолжала невозмутимо раскладывать пасьянс.

— Ну как? — спросил он мягко. — Выходит?

Анна подняла голову и спокойно отложила карты.

— Увы! — улыбнулась она. — Не может выйти, я ошиблась в самом начале.

Он ничего не ответил.

— Ну, — промолвил Ян, — прямо скажем, происшествие не из приятных.

Ирена вдруг поднялась.

— Послушайте! Снова голоса.

Они минуту прислушивались. Тишина была полная.

— Ничего не слышно, — определил Юлек. — Точно! У меня хороший слух.

Но Ирена, не доверяя, прошла в мастерскую. И минуту спустя тихо их окликнула.

Она стояла посреди комнаты, лицом к балкону.

— Поглядите! — шепнула она охрипшим голосом. — Как там светло…

Тьму ночи освещало вдали огромное, взмывающее высоко в небо, розовое зарево.

— Горит! — сказал Юлек.

Сияние ширилось, становилось все более кровавым. Пожар охватил весь ночной небосвод.

Малецкие еще долго не спали. Юлек, едва успев раздеться и с шумом скинуть на пол сапоги, мгновенно, видимо, заснул: когда Ян шел из ванной, в столовой было темно и тихо. В мастерской свет тоже был погашен. Но оттуда доносились приглушенные, кружившие по комнате шаги.