Павел Ермаков - Все. что могли

За короткое время это было второе провожание, наверное, не менее тягостное, чем первое. Этим летом их семнадцатилетний сын кончил школу-десятилетку и вскоре уехал в танковое училище. В военных училищах теперь сроки обучения короткие. Через полгода выпорхнет из него, как воробей-подлетыш, нацепит на петлицы «кубари» и затеряется на бесконечных фронтовых дорогах.

Теперь у нее добавилось беспокойства. Пройдут дни, пролетят недели и месяцы, она с волнением и опаской будет открывать почтовый ящик. Какая весть окажется там? То ли радостная, то ли та, от которой померкнет в глазах, краски жизни поблекнут, потускнеют.

За окном замелькали перелески, тронутые первыми приметами надвигающейся осени — желтизной и багрянцем. Глубокими, прозрачными выглядели ручьи и речки. Золотились жнивьем поля, хлеба были уже скошены. На картофельных огородах копошились люди, тут уборка еще в разгаре.

Все это — кудрявые рощицы, искрящиеся солнечными бликами водоемы, обезлюдевшие подмосковные деревеньки с избами под почерневшими тесовыми крышами, его жена с капельками слез на ресницах, прижавшаяся к ней былинкой дочка-семиклассница — оставалось тут, а его, полковника Стогова, поезд уносил все дальше, к югу, в низовья Волги, откуда летели вести с каждым днем одна тревожнее другой. Хотя жадный взгляд цепко схватывал то, что мелькало за окном, как бы желая накрепко уложить все в памяти, — кто знает, когда вернется в эти места, да и суждено ли вернуться, — мысли его уносились на фронт, в неведомый ему пока пограничный полк, командиром которого он назначен. Одолевало беспокойство, как-то там все сложится, как пойдут дела. Пограничным отрядом командовал, получалось. Но служба на границе — одно, у фронта свои особенности. Боевого опыта этой войны у него не было, придется приобретать в ходе боев.

Конечно, отнюдь он не считал себя профаном в этом деле. Не сбросишь со счетов бои с басмачами в Средней Азии. Вспомнил себя командиром эскадрона, своих бойцов, жаркие пески пустыни. Как бы наяву увидел лавину мчавшихся в атаку басмачей, лохматые папахи, оскаленные конские морды, услышал дикие визги, пулеметный перестук и звон клинков.

Давно это было и вроде бы недавно. Помнится, последнюю большую банду на севере Туркмении разбили в тридцать третьем году. Девять лет с той поры миновало. Велик ли срок? Нет, будто вчера это было. Вел пограничников лихой командир Иван Иванович Масленников. Ныне генерал, с началом войны армией командовал, недавно на повышение пошел. Стогов хотел бы попасть к нему. Небось, не забыл своего эскадронного. В управлении говорили, он теперь на Северном Кавказе.

Так что пороху Стогов понюхал. Ясно, время было иное, оружие не чета теперешнему. Сегодня война другая, противник владеет современной боевой техникой, всю Европу под себя подмял. Стогов в прошедшие годы времени зря не терял, насколько возможно, изучал будущего противника, его оружие, тактику. Будет командовать не хуже других. Известно, пловцом не станешь, пока в воду не прыгнешь.

Теперь прыгнет, усмехнулся он, поскольку из управления вытурили. «Да, полковник Стогов, какое бы ты этому факту значение ни придавал, название ни подбирал, а суть остается одна, — внушал он себе. — Не надо сейчас гирьки на весы подкидывать, взвешивать, так ли это, не так. Хотел на фронт, и вот едешь». Надо признаться, чувствовал себя в управленческом звене Стогов стесненным. Постоянно ощущал над собой некий пресс, никак не мог привыкнуть, что кто-то где-то за него все решил, его дело лишь исполнять. Обижало, что собственное мнение не требовалось, и этим маялся. Иногда «возникал», пытался что-то доказать. Начальству его строптивость была не по нутру.

Предполагал, тучи над ним сгущались. И не ошибся, гром грянул, когда он докладывал о капитане Ильине, вывезенном после ранения из партизанского отряда. Почему-то и в это дело, как раньше по рапорту Стогова, вмешался полковой комиссар Рябиков. Казалось бы, вопрос чисто служебный, а ему стали придавать «политическую окраску».

— На каком основании, — спрашивал Рябиков, — обещано капитану, человеку толком непроверенному, неизвестно где болтавшемуся целый год, назначение на должность коменданта пограничной комендатуры? Кто разрешил?

— Да на том основании, — доказывал Стогов, — что капитан и раньше командовал комендатурой, встретил войну на границе, показал себя умелым и отважным командиром в боях с немцами, в том числе и в партизанах.