Павел Ермаков - Все. что могли

Возле госпитального крыльца, на расчищенной от снега площадке, толпились бойцы.

«Выписались, отправки ждут», — подумала Надя.

Ни Гудошникова, ни Кравцова среди них не было.

Девчата показались во дворе, бойцы «открыли перекрестный огонь». Посыпались возгласы, соленые шуточки.

— Откуда такие хорошенькие, румяные берутся?

— Определенно здешние.

— Ясное море, появись они на передовой, бои прекратились бы, всякий только на них бы и пялился.

— Ну, ты, жеребчик, не смущай девушек.

— Да они сами кого хошь в трепет бросят. Вон та особенно, я те дам…

— Которая?

— Ну, какая с краю.

Надя с Соней переглянулись и прыснули. Обе они были «с краю», шуточку эту слышали не раз. Что с них, мужиков, возьмешь, увидели молодых бабенок, кровь заиграла. Надя решительно повернула к ним, бросила руку под козырек.

— Подскажите, пожалуйста, как пройти в двенадцатую палату. И еще… где найти доктора… — она споткнулась на фамилии врача, от которого, писал Гудошников, зависело, куда его направят. Расстегнула полушубок, достала из гимнастерки письмо, глянула. — Доктор Вильегорский где может быть?

Самый шустрый и всезнающий петушком подскочил к Наде, раскосыми глазами стрельнув по ее петлицам с четырьмя старшинскими треугольниками, тоже козырнул и от виска по-шутовски протянул руку на входные двери.

— По коридору направо, там и предстанет перед вами доктор. Налево — нужная палата. Если не секрет, кого хотите повидать?

— Женихов своих, — сердито буркнула Соня, развела руки, показала, мол, с тем и прощевайте.

Открывая тяжелую дверь, девчата услыхали густой бас.

— Що ж ты, Грыцько, растерявся? Казав бы, бачьте, вот он я — жених, и женилка е…

— Не, с меня хватит, свой старшина допек. Эта, чую, по струнке ходить заставит, на шею сядет. Я сам желаю быть сверху.

Двусмысленность его понравилась. Бойцы ржали, перемывали косточки девчатам. Но Надя с Соней уже не слышали.

Первым, кого они встретили в затемненном коридоре госпиталя, неожиданно оказался именно Гудошников. Он был в полной военной справе.

— Яков Петрович, мы вас разыскиваем, а вы тут как тут, — обрадовалась Надя бодрому виду бойца. Ей в эту минуту отчетливо припомнилось, как его уносили с передовой, она с трудом верила тогда, что он выживет. — Требование привезли, чтобы вас направили обратно в снайперскую команду.

— Спасибо, родимые вы мои, — с губ его не сходила улыбка, от прищуренных глаз к вискам змеились морщинки. — Домой ведь меня отпустили, девочки. На три месяца, для поправки здоровья, — он обратился к Наде, как к своей напарнице по снайперской «работе», и как к фельдшеру. — Вылечили меня, да не совсем.

— Поправитесь, не тужите об этом. Соня, дай-ка сумочку. От нас гостинец детишкам отвезите.

Яков Петрович стал отказываться. Надя сама уложила в его вещевой мешок мясные консервы, черные сухари, кулек с пряниками — весь сухой паек, что получили они на сутки.

— Тороплюсь, как бы не опоздать. Сказали, машиной до станции подбросят, — поблагодарил он за гостинцы, быстро попрощался, обрадованный встречей и смущенный тем, что он уезжал домой, а они оставались тут и через несколько часов снова окажутся на фронте.

В гардеробной старенькая няня набросила им на плечи халаты, по-старушечьи сварливо подтолкнула:

— Ино, прошмыгнете. Ништо, ступайте.

По коридору, навстречу им, стремительно приближалась группа людей в белых халатах. Девчата прижались к стене. Шагавший первым, высокий, большеносый с лохматыми бровями, остановился перед ними, глянул сердито-удивленно.

— Кто такие, почему? Нынче не приемный день. Кто пропустил?

«Не прошмыгнули», — опасливо подумала Надя, торопливо начала объяснять, откуда они, зачем приехали.

— Продолжайте, — кивнул доктор своему окружению, заговорил с фронтовичками, попеременно глядя то на одну, то на другую. — Гудошников, снайпер? Осколком у него задето легкое. Вы, коллега, — рассыпал он перед Надей латинские термины, — знаете, время, спокойствие, улучшенное питание, чистый воздух излечат его. Сержант Кравцов? С ним — сложнее. Отняли ногу ниже колена. Едва предупредили распространение гангрены.

Соня ойкнула, прижала ладони к вискам.

— Невозможно его было сразу вызволить. Немцы сыпали минами, — пояснила Надя.

— Понятно, в бою — не на прогулке. К тому же, не все зависит от нас, медиков, — согласно подтвердил доктор. — Парень ударился в панику. Запсиховал. Человек вроде крепкий, а вот, поди ж ты. Поскольку вы здесь, разрешаю навестить. Ноги нет? Поставим на протез. Жизнь не кончается, нет, — щетинистые брови его сурово дернулись. — Так-то, девочки.