Василий Соколов - Привала не будет [Рассказы о героях]

— Значит, скоро двинем?

— Пора бы. Руки чешутся, — ответил Панин.

— Осмотрительней будь, — сказал Козюлин. — Дерзость, она хороша, когда основана на трезвом расчете.

Командир обходил ряды солдат. У всех было приподнятое настроение — все ждали боя. Майор угощал бойцов махоркой, запросто разговаривал то с тем, то с другим. Вот он подошел к черноусому гвардейцу, у которого была забинтована голова, и сочувственно спросил:

— А вы, дорогой мой, кажется, нездоровы?

— Рана еще не поджила, — с досадой в голосе ответил боец Халиков. — Будь она неладна…

— Может быть, в санчасть пойдете? А?

— Неудобно, товарищ майор. Все вперед, а я, значит, назад? Теперь так не делается, — ответил Халиков.

Гром артиллерии усиливался. Теперь уже били не только пушки, но и тяжелые гаубицы, по глухим выстрелам которых нетрудно было определить, что они находятся километрах в десяти. Скоро должны были последовать залпы гвардейских минометов, или, как говорили солдаты, «заиграют катюши».

Больше часа ревели орудия. То с оглушительным воем, то с тонким певучим посвистом летели над головами снаряды разных калибров. Подобно молоту по наковальне, долбили они вражескую оборону, выворачивая все кверху дном. Снег потемнел, будто обугленный.

Красные ракеты, взметнувшиеся над позициями, возвестили начало штурма. По всей линии исходного рубежа поднялись стрелки. Они шли, прижимаясь к разрывам своих снарядов. Неудержимо шли, споро.

Майор Козюлин хорошо изучил повадки врага. Он знал, что, когда идет наша артподготовка, фашисты по траншеям и ходам сообщения отходят в глубь обороны, а как только страшный смерч огня прекращается, они спешно занимают прежние позиции. Поэтому командир полка решил, что если гвардейцы будут двигаться вслед за разрывами своих снарядов, то они смогут ворваться в окопы и траншеи прежде, чем туда успеют вернуться немецкие солдаты.

Пехотинцы скоро достигли вражеских позиций. И когда ворвались на передний край, увидели здесь развороченные блиндажи, заваленные траншеи и окопы. На ветвях кустарника висели обрывки зеленых немецких мундиров, тлели раскиданные от блиндажей и землянок доски, бревна, брезентовые пологи.

Произошло то, что и предвидел командир: уцелевшие немцы хлынули обратно, на старые позиции, но здесь уже хозяйничали гвардейцы, встретив их огнем в упор.

— Всыпать им, всыпать! — кричал по телефону Козюлин.

Фашисты выскакивали из земляных щелей и тут же падали, сраженные. Войдя в азарт боя, гвардейцы кинулись в штыки и в скоротечной рукопашной схватке доконали врага.

— Здорово мы их умыли! — оживленно шутили бойцы, осматривая поле боя, устланное трупами фашистов.

Был уже полдень, когда гвардейцы двинулись дальше. Под ногами весело похрустывал снег. Бойцы шли размашистым шагом. У некоторых на груди висели немецкие автоматы — трофеи первого боя.

С добрый десяток километров подразделения шли спокойно, не встретив ни малейшего сопротивления.

Но вот связной привез командиру полка донесение. По размашистому бойкому почерку Козюлин сразу догадался, что донесение написано рукою лейтенанта Птицына, который со своими разведчиками еще ночью был послан во вражеский тыл.

«…Из хутора Верхне-Фомихинский по направлению балки Круглая движется до полка пехоты противника.

Продолжаю наблюдение», — прочитал Козюлин и задумался.

Судя по всему, фашисты пытались ударить во фланг нашим войскам.

Вскоре пришло еще одно донесение: «Противник приближается к балке…»

Мысль Козюлина работала быстро и точно. Не один вариант боя промелькнул в его голове. По его убеждению, самым главным сейчас было срезать «опухоль» на правом фланге и уничтожить вражескую группировку.

…Майор Козюлин по лощине скрытно привел гвардейцев в глубокую балку. Полковые пушки, замаскированные белыми чехлами, незаметные даже вблизи на фоне ослепительного снега, разместились на краю оврага, готовые к стрельбе прямой наводкой. Одновременно Козюлин послал автоматчиков Панина в обход вражеской группировки.

По лощинам, прячась за буграми, немцы приближались к нашим позициям. Одна за другой появлялись ломкие цепи. Временами солдаты останавливались и, воровато озираясь по сторонам, шли дальше. Расстояние быстро сокращалось. Уже была отчетливо слышна немецкая речь, можно было разглядеть лица с нахлобученными на лоб касками.

Фашисты подошли на расстояние прицельного выстрела и сразу же были встречены ливнем огня. Пулеметные очереди, будто косой, срезали передовую цепь, но вторая, сомкнув ряды, продолжала двигаться.