Стеван Вргович - Партизанскими тропами

Наконец стали называть фамилии. Первым в списке оказался Славко Лепоев, парикмахер из Сивца, затем — Йеце Зарич из Сомбора.

Все замерли, кровь будто застыла в жилах...

И так в каждом бараке. К расстрелу приговорили семнадцать человек. После их расстрела заключенных выпустили из бараков.

Один из старших охранников, некий Нул, освещал расстрелянных фонариком и спрашивал:

— Все здесь мертвые?

Что может быть страшнее подобной иронии? Один из несчастных крикнул из ямы:

— Я еще жив!

Бедняга, наверное, хотел прекратить свои мучения.

— Подними руку, чтобы я тебя видел! — крикнул ему Нул.

И бедняга поднял руку. Нул осветил его фонариком и приказал охраннику прикончить несчастного.

Риго стоял возле ямы, наблюдая, как охранники снимали с мертвых одежду.

— На правой руке... (Риго назвал имя одного из расстрелянных) — перстень. Дай-ка его мне! — крикнул он.

Остальные охранники тоже стали кричать, что кому нужно взять. Так охранники разграбили личные вещи расстрелянных, оставив их в одном белье. Потом трупы засыпали тонким слоем земли.

Наступил январь 1943 года. На фронт прибыли новые рабочие. Как раз в это время стали поговаривать о готовящемся наступлении Красной Армии. Об этом свидетельствовали многочисленные факты.

Южнее участка фронта, где находились хортисты, в конце ноября 1943 года боевые действия, особенно в связи с развитием Сталинградской операции по окружению гитлеровцев, оживились. И хотя на венгерском участке было в то время относительно спокойно, ход событий на юге заставлял сделать вывод о том, что Красная Армия готовится к наступлению и здесь. И это произошло ночью 12 января. В первый день своего наступления советские войска на большую глубину прорвали в нескольких местах вражескую оборону, а затем советское командование начало осуществлять операции по окружению войск противника.

Гитлеровцы стремились не допустить отступления и настаивали на том, чтобы хортисты боролись до последнего солдата. Однако 17 января фронт практически распался, и 2-я венгерская армия была рассеяна. Большинство венгерских солдат либо погибли, либо попали в плен, либо пропали без вести в снежных просторах.

Сопротивлялся лишь 3-й корпус, которому гитлеровцы не дали возможности отступить, выставив его в качестве заслона. Однако и его в конце концов окружили и полностью уничтожили.

Все попытки командующего армией генерал-полковника Яня и его офицеров навести порядок и восстановить дисциплину, чтобы организовать оборону на новых позициях и остановить наступление Красной Армии, оказались тщетными. Армия рассыпалась и в панике отступала. Все, кто мог, бежали без оглядки, стараясь подальше уйти от этого ада и любой ценой спасти свою жизнь. Уже никакая сила не могла остановить этих обезумевших людей.

О положении, в котором оказались хортистские войска, красноречиво свидетельствует приказ их командующего, отданный 24 января 1943 года. В нем говорилось:

«Всем должно быть ясно, что я не выпущу отсюда ни одного солдата, даже если он ранен, болен или обморожен. В местах сбора, предназначенных для реорганизации армии, каждый солдат будет находиться до тех пор, пока не выздоровеет или умрет.

Порядок и дисциплина должны быть восстановлены любой ценой, вплоть до расстрела».

Приказ выполнялся самым строжайшим образом. Первое, что сделал командующий армией генерал-полковник Яня, было формирование специальных офицерских рот, которые беспощадно убивали всех, кто пытался выбраться из окружения и спастись.

Некоторые коменданты и командиры наказывали своих солдат розгами, применяли «подвешивание», сокращали дневной рацион питания и даже расстреливали. Однако все это мало действовало на деморализованных людей, которые уже не были способны к какой-либо организации. Для солдат и офицеров самым главным было теперь спасти свои жизни и вернуться домой. Некоторые офицеры срывали с себя знаки различия и бросали своих солдат, лишь бы только снова не идти в бой.

Ценой огромных усилий и чрезвычайных мер хортистскому командованию все-таки удалось навести какой-то порядок в венгерских войсках.

В своем приказе генерал Яня открыто признавал, что его армия находится в состоянии полного развала и в ней полностью отсутствует дисциплина. По дорогам бредут отставшие солдаты, некоторые из них в гражданской одежде. Одних везут на санках, другие идут, опираясь на палки, высоко подняв грязные воротники, чего, как требовал этот генерал, нельзя позволять себе даже в такую суровую зиму.