Олег Казаринов - Обратная сторона войны

Зрители были поражены. Рушились легенды о переданном в детдом сахаре, о единственном пиджачке и галстуке в горошек, в котором Ильич запечатлен и в рабочем кабинете, и на митинге, и на съезде в Смольном, и даже в шалаше в Разливе. Хотя, казалось бы, в лесу галстук можно было и снять. Разговоров после этого фильма было много, и все сводились к одному — «Как долго нас обманывали, как наивно мы верили и какой негодяй на самом деле был Ленин».

Потом такие разоблачительные фильмы стали выходить один за другим, и все с новыми фактами.

А потом появился документальный фильм-гипотеза о последнем периоде жизни «вождя мирового пролетариата». Согласно ему, именно Сталин изолировал Ленина от партийной верхушки, запер его в Горках, окружил соглядатаями и чуть ли не лично приложил руку к смерти всеми любимого Ильича.

И мнение зрителей качнулось в другую сторону. «Какая сволочь этот Сталин! А несчастный, одинокий Ленин был хороший и хотел как лучше…»

Даже этих примеров достаточно, чтобы понять, насколько быстро меняются симпатии людей и насколько легко манипулировать общественным сознанием.

Живя эмоциями, не утруждая себя анализом исторических событий, не делая выводов, мы с легкостью корректируем свою память и превращаем Историю в обычную хронологию. И тем самым рядим ВОЙНУ в те маски, которые не будут нас пугать и не причинят нам боль.

Пусть это будут маски кинематографических героев. Или ушедших в прошлое времен. Или технических расчетов. Или всем известных тиранов. Или, в конце концов, далеких от нас мест и народов.

Мы изо всех сил стараемся откреститься от ужасов войны, особенно если виновниками их становились наши соотечественники. И объяснения для этого находим самые разные. В советские времена на царизм списывали все расправы, творимые русскими солдатами на чужих территориях и над своим же бунтующим населением. После развала Советского Союза, когда стали известны факты преступлений НКВД и Красной Армии, то в них обвинили сталинизм. Потом оказалось, что и в локальных конфликтах, в том числе и в Афганистане, советские солдаты мародерствовали, насиловали, пытали и убивали. Их чаще всего пытались оправдать действием наркотиков, употребляемых воинами-интернационалистами.

Все эти объяснения являются вполне достаточными аргументами для большинства людей. Но давно пора понять, что виною тут не дикое язычество, не мрачное Средневековье, не звериный оскал царизма, не сталинская диктатура и не наркотическое опьянение, как бы мы ни спешили от них отмежеваться. Причина здесь одна — ВОЙНА.

Мой племянник, здоровенный парень, интересующийся военной историей и уже достигший призывного возраста, довольно часто на мои неутешительные выводы о войне недоверчиво отвечает: «Да ладно, дядя Олег! Не может быть!»

Понять его можно.

Дело в том, что война предстает перед каждым народом в своей маске. Каждый народ она пытается убедить: «Именно вы хорошие и правые, а ваши враги плохие и несправедливые». А затем уже сами люди доводят эти маски до уровня государственной идеологии и патриотического воспитания. Если бы этого не было, то, наверное, войны были бы невозможны. Кто же будет сражаться с сознанием того, что его дело «плохое и несправедливое»?

Нет, именно враги всегда плохие, несправедливые и жестокие. И примеров тому не счесть в учебниках истории и в художественной литературе.

Взять хотя бы Отечественную войну 1812 г.: «Когда партизаны перебили передовых фуражиров, вступивших в деревню, подошедший отряд разослал погоню и всех схваченных, окунувши их в масло, сжег на костре, около которого неприятели грелись. Другой раз враги содрали кожу с живых мужиков только за то, что те оборонялись». (Так помянем русских мужиков, таких набожных, терпеливых и отходчивых, принявших мученическую смерть от рук завоевателей.)

Знакомая всем нам маска, правда? Но если заглянуть под нее, то можно увидеть и другие примеры, подтвержденные самими же русскими современниками, хотя и не слишком известные их потомкам: «В М… уезде ожесточение против неприятеля достигло такой степени, что изобретались самые мучительные казни: пленных ставили в ряды и по очереди рубили им головы, живых опускали в проруби и колодцы и т. п. Старшина, начальствовавший над партией в соседнем уезде, тоже был до того строг, что все выспрашивал, какою бы еще новою смертью наказывать ему французов, так как все известные роды смерти он уже перепробовал и они казались ему недостаточными…»