Джурица Лабович - Грозные годы

— Сегодня я ему устрою головомойку, — сказал он сам себе, сжав кулаки.

Через несколько минут Рыжик вошел в комнату и стал равнодушно пересчитывать пуговицы на командирской гимнастерке. Не хватало двух пуговиц. Партизан знал, что это признак плохого настроения командира и что их встреча может очень плачевно для него кончиться. Поэтому он присмирел и приготовился внимательно слушать.

— Ну-ка скажи мне, какие такие теории ты разводишь в отряде? — спросил командир. — О чем это ты разглагольствуешь с солдатами?

Рыжик, переминаясь с ноги на ногу, кротко глянул на него из-под огненного чуба.

— Я обсуждаю с ними принципиальные вопросы, — ответил он.

— Принципиальные, говоришь? А что общего имеют наши принципы с твоим заигрыванием с бабами? Это правда, что ты крутишься около мельничихи и хвастаешься перед бойцами своими успехами?

— Я?

— Ты, кто же еще?

— Это недоразумение, товарищ командир. Я действительно познакомился с мельничихой Варицей, но только затем, чтобы вести с ней политико-воспитательную работу как с полупролетарским элементом.

Лицо командира потемнело.

— Работу вел, говоришь?

— Конечно, а что же еще?

— Слушай, ты, — вскипел командир, — я тебе сейчас покажу работу! Кто тебе разрешил отсутствовать до двенадцати часов ночи?

Рыжик поднял голову и смиренно посмотрел командиру в глаза.

— Я был дежурным, — ответил он, — и хотел использовать время для политической работы.

Несколько секунд командир стоял оторопелый, а затем напустился на него:

— Да ты знаешь, что я с тобой сделаю? Я тебя под суд отдам! И потребую высшей меры наказания!

Рыжик зашатался, но, стараясь сохранить хладнокровие, ответил:

— Моя совесть чиста.

— Я тебе еще больше ее вычищу! — отрезал командир. — Если ты не прекратишь своей болтовни, я выгоню тебя из отряда.

Рыжик опустил голову.

— Моими поступками руководит пролетарское сознание, — тихо прошептал он.

— Знаю, — подхватил командир, скривившись, — знаю! И в этом случае тобой руководило пролетарское сознание? — Командир подошел к столу, взял исписанный клочок бумаги и показал ему. — Ты узнаешь это?

Рыжик посмотрел и смутился.

— Узнаю, — ответил он.

— Значит, поддерживаешь письменную связь с попом Кириллом?

— Да нет, просто я написал ему...

— Что ты ему тут нацарапал?

— Изложил нашу программу и потребовал, чтобы он отрекся от религиозных взглядов. Этот поп, по-моему, чуток контрреволюционер.

Лицо командира приобрело цвет недозрелого арбуза, глава зло заблестели.

— А тебе известно, что из-за тебя я вынужден был извиниться перед попом? Я бы мог приказать сейчас же выкинуть тебя из отряда, но... Ты меня понимаешь?

— Полностью, — сказал Рыжик.

После такого равнодушного ответа голос командира прозвучал как выстрел:

— Вон отсюда! Убирайся, мошенник! Я еще тебе покажу!

И не успел он договорить, как Рыжик уже выскочил на улицу.

— Вот так сознательные бойцы страдают из-за безграмотности некоторых, — сказал он.

Проговорив это, он поплелся на другой конец лагеря, где, как он знал, комиссар Метвица готовил план агиткампании.

Комиссар сидел на свернутой палатке и старательно записывал в тетрадку названия сел, в которые нужно было направить солдат-агитаторов для работы с местными жителями. Он уже заканчивал писать, когда Рыжик остановился перед ним.

— Ну что, Рыжик, как дела? — спросил Метвица.

— Да вот, товарищ комиссар, — начал жаловаться Рыжик, — как поступают с революционными бойцами! Только наладишь контакт с массами и начнешь их агитировать, как сразу становишься преступником!

— А что случилось?

— Да вы знаете уже... об этом попе и мельничихе.

— А у тебя и впрямь что-то было с этой мельничихой?

— Да вы что?! — удивился Рыжик. — Варица, правда, сердечная женщина, но я же с ней познакомился только в интересах дела. Я хорошо помню о вашем наказе, товарищ комиссар: «Пробуждайте сознание народа, товарищи бойцы!»

При этом Рыжик принял позу революционного трибуна, глаза у него засияли.

Комиссар Метвица отвел взгляд в сторону и закрыл тетрадь.

— Знаешь что, — сказал он, — мой тебе совет — не усердствуй чрезмерно в своих беседах. Дай и другим поговорить. В этот раз я тебя пошлю с агитбригадой, и, если ты проявишь себя хорошо, мы это учтем. Я тебе верю.

Рыжик вытянулся и отдал честь:

— Я оправдаю доверие, товарищ комиссар! Вот увидите!

Комиссар отпустил его и опять открыл свою тетрадь. Спустя некоторое время Рыжик уже сидел в кругу партизан и громко говорил: