Богдан Сушинский - Живым приказано сражаться

«Странно, что никому не пришло в голову вооружить гарнизоны дотов огнеметами… – подумал Громов, когда эта атака наконец-то была отбита. – Ведь можно было предусмотреть для них миниатюрные амбразуры, стоя у которых, бойцы выжигали бы врага этим кощеевским огнем, не подпуская к пулеметным и артиллерийским точкам. Ну и, конечно, баки в доте могли бы быть намного вместительнее».

– Что тут у вас? Потери? – спросил он у появившегося в отсеке Гранишина.

– Напоролись, товарищ лейтенант. Коренко опять ранен.

– Коренко? Как это могло произойти? Ведь и боя-то…

– Да умудрились. Бросились к амбразурам, не поняли сразу… Думали, что фашисты пойдут в атаку, а они, оказывается, уже у дота… Вот и… Легко, правда, – в руку. Не везет ему. Только-только подлечился.

– Везет – не везет! Нужно учиться воевать! Воевать нужно учиться – вот что!

– Учимся, – мрачно ответил Гранишин. – Отучились уже. Дот совсем опустел.

– Спасибо за информацию.

– Это правда, что завтра ночью пойдем на прорыв?

– Правда, правда… Мы свое сделали. Последний бой. Почему спросил? Не верится?

– Честно говоря, нет. Думал, вы это так, для поднятия духа.

– И для поднятия – тоже. Что, очень хочется вырваться отсюда?

– Кому ж не хочется? – тяжело вздохнул Гранишин. – Помирать – радости мало. А чую, что уже и моя очередь подходит. Не все же кому-то другому гибнуть да от ран стонать…

– Ладно, не думай об этом. Не нужно думать. Однако ночь, судя по всему, будет трудной, – добавил Громов, прислушиваясь к разрывам снарядов, ложащихся чуть выше дота.

Андрей понимал, что, решив, во что бы то ни стало морально сломить их, гитлеровцы, очевидно, предпримут этой ночью что-то гнусное. Однако что именно? Газы? Затопление? Более плотную блокаду? Но у гарнизона есть снаряды, есть вода и пища. А сам дот непробиваемый. Странно только: почему другие доты не сумели продержаться столь же долго? Ведь какую массу войск мы сдерживали бы на этом рубеже! Сколько уничтожили бы фашистов уже здесь, в тылу! И все же… Что они задумали?

– Командир, разреши уйти из дота. Заляжем в пещерах, наверху, а утром дадим бой.

Громов внимательно осмотрел Коренко. Вся левая рука его в бинтах. Они окровавлены. Мария только что перевязала его, но остановить кровь не сумела.

– Может, попытаетесь прорваться?

– Не получается у нас, командир. И вас по рукам свяжем. Лучше дадим бой в пещерах.

– И кто это «мы»?

– Я и Симчук. Прихватим трофейный пулемет, гранаты…

– Но ведь вы даже не сможете пройти туда.

– Почему? Ползком. Симчук на спине. Он уже пробовал.

– Да ранены вы, ранены! – взорвался было Громов, однако сразу же осекся. А что он мог предложить им, раненым, особенно Симчуку, вместо этой вылазки? Прорываться вместе со всеми? Ждать смерти здесь, в доте?

– Ну что ж… Если вы твердо решили… Можете прикрывать дот в мертвой зоне. Крамарчук, Петрунь и вы, Гранишин… Помогите им собраться и доставить туда пулемет. На плато фашистов пока нет. А вот дальше… Дальше не пройти. Мы, все остальные, прикроем вас. Да, не забудьте фляги с водой. И консервы.

Громов понимал, что эти двое идут на смерть. Но разве они, остающиеся в доте, не так же обречены? Поэтому он не стал устраивать сцены прощания. Все должно было выглядеть так, будто они переходят из одного отсека в другой, меняют позицию – вот и все.

На удивление, операция эта прошла довольно спокойно. Похоже, что после неудавшейся атаки фашисты убрались в окопы и отошли на верхнюю террасу. Оставлять пост на крыше они просто-напросто не решились. Или не сочли нужным.

Громов посмотрел на часы. Половина третьего. «Послать этого Штубера, что ли? И без него тошно».

Возможно, он и утвердился бы в решении не поднимать трубку, но именно в эту минуту давно и, казалось, навсегда умолкнувший аппарат вдруг ожил. Услышав его трель, Громов не задумываясь шагнул в мрачную пещеру отсека.

– Ну, что скажете, господин лейтенант? – послышался в трубке наигранно бодрый голос оберштурмфюрера. Неужели действительно это тот самый старший лейтенант СС, которого он скрутил у моста и который потом, по иронии судьбы, именно здесь, напротив дота, сумел уйти на правый берег? Вчера Громов не спросил его об этом. Просто забыл. Слишком уж неожиданным был звонок Штубера и весь этот разговор.

– Все, что я мог сказать, я уже сказал, отбивая атаку ваших войск.

– Ну, сидя в подземной цитадели и при таком вооружении, можно отбивать атаки посложнее. Стоит ли говорить сейчас об этом? Вы подумали над моим предложением?