Богдан Сушинский - До последнего солдата

— Не нужно передавать все, что слышала обо мне.

— Не нравится?

— Мне этими людьми командовать и вместе с ними встречать смерть.

— Нервишки подводят? Понятно. Словом так: приберегаем эту каморку на крайний случай. Двое-трое суток мы сможем просидеть, даже если немцы перекроют и этот выход. Вон там, в закутке, вентиляционная щель. Я ее замаскировала. Через нее, чуть расширив отверстие, и наверх пробиться можно. Лом я припасла. Только пока никому ни слова.

— Ладно, договорились, — неохотно согласился Беркут.

— И чтобы «завязано» было. А то ведь кто-то из бойцов обязательно попадется немцам и выдаст. Все, иди. Я присвечу. К выходу, к выходу, и не жди, я чуть попозже.

Когда через несколько минут капитан увидел Калину на выходе из узкой скалистой горловины, в руках у нее уже был кавалерийский карабин.

— Ты когда успела вооружиться? — удивился он.

— У меня тут в разных местах по ружьишку припасено, — доверительно объяснила девушка. — Так, на всякий случай. Когда то ли те, то ли эти, брать придут. Еще бы несколько гранат порастыкивать. Несколько по тайникам своим уже пристроила, но маловато.

— «То ли те, то ли эти», говоришь?

— Что слышал, то и сказано. Никогда не переспрашивай и не уточняй, особенно когда в руках у меня оружие. Пристрелю. И вообще…

Она хотела сказать еще что-то, но в это время со стороны въезда в Каменоречье, как раз оттуда, где стояла замаскированная машина Ищука, донеслись звуки стрельбы.

Скомандовав всем, кто мог слышать его: «Тревога! В ружье!», комендант бросился на пологий склон, завершавшийся невысоким, похожим на крепостную стену гребнем. Как оказалось, он прибыл туда вовремя: у скальных ворот Каменоречья десяток бойцов гарнизона действительно сдерживали до взвода немцев, которые пытались прорваться в глубь каменоломен. Но пока там шел бой, еще с полтора десятка вермахтовцев разбрелось между валунами и скалами, пытаясь подняться на гребень и таким образом зайти оборонявшимся в тыл.

Едва Беркут разобрался в ситуации, как увидел, что справа от него залег Мальчевский.

— Кто ж так в гости ходит, архаровцы некастрированные?! — возмутился младший сержант. — Не против, если мы сейчас причешем их, комендант?

— Да, видно, придется. Только не горячась, патронов маловато прихватил.

— Вот и поберегите их, — молвила Калина, укладываясь слева от коменданта.

Они дали по короткой автоматной очереди, однако немцы без потерь залегли и, сначала затаились, а затем принялись подползать.

— Да не палите вы! — прикрикнула на бойцов Калина. — Поберегите патроны на тот случай, когда поднимутся в атаку. А пока что спрячьтесь, затаитесь, пусть немного осмелеют. У меня тут с ними «кровавое танго» намечается.

Первым, кого она сняла, был то ли офицер, то ли фельдфебель. Выглянув из-за валуна, он крикнул: «Поднялись! Пошли!», и тут же упал под пулей «танцовщицы». Второго она достала, когда тот едва приподнял левое плечо, очевидно, в попытке достать из-за голенища запасной магазин к автомату. Он был ранен и орал, посылая русским проклятия. Третьего же Калина скосила, когда тот метнулся от одного валуна к другому. Причем этот выстрел поразил Беркута: у девушки было всего несколько секунд, чтобы среагировать, сориентироваться и прицелиться, тем более что снимать пришлось движущуюся «мишень».

— Нет, ты смотри, комендант, что эта Сибилла инквизиторская вытворяет! — изумился Мальчевский, наблюдая за тем, как, быстро сменив позицию, Войтич сумела подстрелить четвертого немца, уже когда все оставшиеся в живых вермахтовцы с криками «Там русский снайпер! Снимите кто-нибудь этого снайпера!», начали оставлять склон каменореченского плато.

— Не каркай под руку, сволота лагерная! — попыталась осадить его Войтич.

— Но ведь эта Жанна д'Арк безлошадная весь наш гарнизон дисквалифицирует и без работы оставит! — не унимался Мальчевский, хотя Беркут тоже прикрикнул на него.

И наконец, еще одного Калина сумела то ли убить, то ли ранить уже за дальними валунами, когда в вечерних сумерках силуэты вражеских солдат едва улавливались. Весть о не знающем промаха снайпере, очевидно, остудила пыл и тех солдат, которые пытались прорваться через заваленные камнями ворота. И были эти пехотинцы явно не из роты гауптмана Вильгельма Ганке; тот бы попросту не позволил себе так глупо терять солдат. Да и располагалось его подразделение туда, поближе к болоту.

— Что ж ты, нераскаявшаяся блудница войны, до сих пор не признавалась, что так метко стреляешь?! — возмутился Мальчевский, когда все трое возвращались к дому Брылы. — И вообще откуда ты здесь взялась?