— Дурак, спрятался бы понадежней. Я тут капитану про тебя на Звезду Героя наговорил.
— Боец, как вас там, быстро смените женщину! Всем внимательно смотреть по сторонам и быть готовыми к нападению.
— Кротов — фамилия моя. Рядовой Кротов. Отдайте, пожалуйста, — несмело топтался он возле учительницы, но та вцепилась в полу шинели обеими руками и, казалось, никакая сила не способна была оторвать ее.
Чуть в стороне, правее их, появилось несколько фигур.
Свободной рукой Беркут сорвал с плеча автомат, но в то же мгновение услышал голос лейтенанта Глодова:
— Капитан, это вы?!
— Все сюда. Сколько вас там?
— Шестеро. Будем прикрывать. Вон, немцы уже на гребне. Сейчас мы уведем их в сторону.
— Не стрелять! — успел остановить его капитан. — Отходим, пока не заметили. В бой не ввязываться.
— Так мы ж никогда и не ввязываемся, — популярно объяснил ему Мальчевский. — Фрицы сами напрашиваются.
Четверо бойцов из группы лейтенанта подбежали и молча сменили их всех. Только учительница все еще шла рядом. Держалась-то всего лишь за болтающийся рукав шинели, но все-таки от раненого не отходила. И эта преданность удивляла Беркута, ведь всего несколько минут назад учительница заявляла, что не намерена ухаживать за раненым.
— Как же вы дотащили его одна? — удивился лейтенант, услышав короткий пересказ майорской одиссеи от балагура Мальчевского, который уже черно позавидовал раненому в том смысле, что учительница ухаживала не за ним.
— Да второй раз его ранило уже недалеко от домика. А что было бы с нами дальше — не знаю. Немцев вон сколько шло. Хорошо, что майор еще там, у меня в доме, показал, как из пистолета стрелять. Мол, на всякий случай.
— Правда, манера стрелять из пистолета у вас своеобразная, — напомнил ей Беркут, вспомнив, как ее оружие оказалось у него за воротником.
— Не ехидничайте, капитан. Я ведь еще только училась держать его в руках.
— Надо было так немцам и объяснить. — Кто-то из солдат прыснул от смеха, но остальные не поддержали его: то ли щадили самолюбие учительницы, то ли не хотели вмешиваться в диалог коменданта с учительницей. — Мальчевский с остальными, чуть поотстаньте, — негромко скомандовал капитан. — Будете прикрывать наш отход, уводя немцев к реке.
— А еще лучше — к тому свету, — проворчал младший сержант, — архиереи магдебургские.
Они прошли еще метров сто и, углубившись в небольшую ивовую рощицу, сделали привал, прислушались. Теперь немцы уже были далеко и, судя по всему, преследовать их не собирались.
— Ночью переправим вас по плавням в степь, — объяснил Андрей учительнице, понимая всю неопределенность ее судьбы. — Попытайтесь вернуться в село.
— Насколько я поняла, у вас даже санитарок нет. И вообще вы окруженцы.
— Санитарок нет.
— Так на кого прикажете майора оставить? На вас, что ли?
— Вы ведь отказывались… — попытался было напомнить ей Беркут, однако учительница прервала его:
— Потому что думала, что майора поместят в санчасть и им займется хирург. Но поскольку этого не предвидится, придется по-прежнему заниматься судьбой этого человека.
— Боевая женщина, — вполголоса молвил кто-то из солдат.
И Беркут пожалел, что это сказал не он: действительно боевая. Или, может, святая?
— Как же вы тутычки, на болоте, оказались? — спросил тот же боец. — Зачем подались сюда?
— Майор настоял. Говорил: «Помогите дойти до реки. Сооружу какой-нибудь плотик, попытаюсь доплыть. Или дождусь, пока подмерзнет и переползу».
— Долговато ждать пришлось бы.
— Несколько соседок знало, что у меня скрывается офицер, — объяснила учительница, когда группа вновь тронулась в путь. — Одна из них предупредила: могут выдать. А тут, как назло, немцы снова бросились выискивать окруженцев. Ко мне тоже заглянули. Но… я ведь учительница немецкого.
— Даже так? — удивился комендант. — Это уже божественно. — Однако о своем знании языка умолчал.
— … Поэтому я поговорила с офицером. Вроде бы поверил, расшаркался. Решил, что я немка. — Она вдруг споткнулась о кочку, упала, и так, лежа на заледенелой луже, потянулась вслед за рукавом, боясь хоть на мгновение оторваться от него.
Беркут успел подбежать, подхватил, поставил на ноги. И еще раз убедился, какая она хрупко-невесомая. Даже в своем коротком полушубке.
— Они считали, что я «своя», то есть немка. Но сама я так ненавидела их, что готова была перестрелять. Всех. У меня, когда я с ними говорила, пистолет был в кармане. Верите, всех постреляла бы, если бы не майор.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу