Евгений Федоровский - Операция «Фауст»

– Тогда завтра отправимся в путь.

Фельджандарм Регнер сидел на кухне и, взвывая от ярости, рассказывал Йошке:

– Знаешь, что я послал этой стерве? Не знаешь. Десять золотых колец и семь кулонов, пару часов в золотой оправе, шесть портсигаров из серебра, семь пачек нежнейшего туалетного мыла! Она написала обо всем после того, как ты отдал ей посылку.

По сизым щекам его текли слезы. Йошка молчал. Пока не утихнет ярость, уговаривать бесполезно. Теперь он курил самосад, добытый на одной из станций. Сворачивал папироску, дымил, слушая вопли Регнера о неверности жен вообще, а в военное время особенно.

Успокоил фельджандарма лишь стакан вишневой баварской водки.

– К кому теперь прислониться? – трезво и печально спросил Регнер, ожидая совета.

– На свою Марту плюнь! Найдешь моложе и красивей. Теперь мы поднялись в цене. Лучше себя побереги. Говорят, летом наступление начнется… Хорошо, если башку сразу оторвут, а вдруг калекой останешься?

– О наступлении и правда поговаривают, да и так видно. Только не у нас. Северней.

– Откуда знаешь?

– Тут и дураку ясно. Эшелоны туда идут. На днях, к слову, проследовал в Белгород корпус с ромбом.

– Это что такое?

– Восьмой авиакорпус Рихтгофена. У него на самолетах и автомашинах такой опознавательный знак – белый ромб. А где этот корпус – там и наступление. Так было под Москвой, Сталинградом, в Харькове…

«Так будет и под Белгородом», – мысленно закончил за Регнера Йошка.

…Выпив на «брудершафт», Юбельбах и Павел тем временем клялись поддерживать друг друга всегда и во всем. Провожали адъютанта как близкого родственника. Кай до того расчувствовался, что выписал пропуска во фронтовую зону со штампом «задание особой важности». Он разрешил фельджандарму заночевать у Йошки, поскольку выехать Павел хотел как можно раньше.

Присутствие Регнера и бумаги за подписью коменданта Славянска, имеющего прямое отношение к абверу, избавили путников от многих хлопот. Миновав несколько постов на тракте, Павел приказал остановиться. Уже вечерело.

– Мы заночуем поблизости. А вас, Регнер, я отпускаю домой, – сказал он.

Фельджандарм заупрямился, но тут пришел на выручку Йошка. Он отвел Регнера в сторону:

– Так будет лучше, земляк. Мы с лошадьми не пропадем, а ты садись на первую попутную машину и валяй в Славянск. – Потом понизил голос до шепота: – Шефу не терпится одному посмотреть на будущее имение. Знаешь примету, чтоб не сглазил чужой?

Фельджандарм пошел к посту, который они недавно проехали. Вскоре он скрылся в темноте.

Йошка вскочил на облучок, свернул с тракта в сторону Ясного. Взошла луна. Однако дома старика со старухой они не нашли. Лишь утром наткнулись на пепелище. Из земли торчала черная печь с трубой.

По кирпичным столбикам фундамента Йошка определил место, где стоял сарай, раскопал спрятанный в дальнем правом углу «северок». Заросшей дорогой поехали к одноногому зятю, у кого брали лошадей. Тот по-прежнему жил на риге в землянке, и старики перебрались к нему.

Настроившись на волну, работавшую круглые сутки, Йошка несколько раз передал шифровку об их местонахождении. Из штаба попросили выйти на связь через час.

Майор Боровой, заменивший переведенного в бригаду Самвеляна, был неприятно удивлен приказом: силами танкового батальона совместно с пехотой предпринять ночную атаку на немецкие позиции в районе станицы Роговка и совхоза «Коммунар» с направлением на хутор Ясный. В его распоряжение придавалась рота саперов. Они должны были сделать в минных полях проходы для тридцатьчетверок. Но еще больше его озадачил взвод армейской разведки, прибывший на бронетранспортерах. Им командовал капитан из ГРУ. Для чего понадобилась такая сила и почему так срочно, он не знал.

– Посылают, как бобиков: иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, – пожаловался он своему помощнику и приказал собирать ротных и взводных, чтобы ставить боевую задачу.

Когда танки прорвали передний край и завязали бой на холмах, прикрывавших второй эшелон, разведчики на трех бронетранспортерах скрылись в неизвестном направлении. Боровой на переднем танке стрелял из ракетницы, указывая цели в немецких окопах. Тридцатьчетверки подавляли пулеметный огонь, разгоняли гитлеровцев, пытавшихся организовать сопротивление, медленно, как бы на ощупь, продвигались вперед.

Комбат уже не раз убеждался в том, что немцы неохотно ведут ночные бои, но сопротивляются отчаянно. В этот раз они тоже сумели отойти на заранее подготовленные позиции в третьей линии окопов и встретили прорвавшиеся танки дружным огнем. Боровой первым почуял, что атака вот-вот сорвется. По рации он открытым текстом ругал командиров рот и взводов, но безуспешно. Тридцатьчетверки обтекали наиболее упорно сопротивляющиеся узлы и останавливались перед новой преградой.