Глеб Булатов - Степь в крови

– Нет! – опомнившись, простонала Вера. – Вы не должны, мы без вас…

– Вы без меня спасетесь, – из сеней бросил Гутарев и поспешно вышел вон.

После гибели Никанора Ивановича для завершения дела оставалось сделать только один шаг. Но Зетлинг медлил. Выйдя из гостиницы «Дон», сопровождаемый угрюмым Мининым, он пошел к бульварам. Позади раздавался свист городового и плакала навзрыд какая-то женщина, невесть отчего сжалившаяся над покойником-самоубийцей. Все это должно было казаться важным, если б не пьянящая пустота в душе. Такая апатия должна охватывать каждого, кто сопровождает физические усилия душевной работой. И как всякое напряжение мускулов приводит к утомлению, точно так томится и душа, сталкиваясь с бессмысленностью содеянного.

Зетлинг и Минин молча дошли до растворенных двустворчатых дверей гостиницы «Европа» и здесь остановились. Минин тяжело вздохнул, убирая со лба русые волосы, и с ухмылкой посмотрел на Зетлинга.

– Отныне, господин хороший, вы герой. Никак расправились с большевистской гадиной?

– Да, положение действительно благоприятное. Впервые за многие годы успехи на фронтах, в тылу кипит работа, – Зетлинг говорил безразлично и устало. – Конечно, осталось нанести последний удар, ведь посольство все-таки предали.

– Но предатель тебе, конечно, известен?

– Полковник Вершинский.

– Он?! – Минин искренне удивился. – Но для чего?

– Пока неясно. Думаю, он сам расскажет, или это выяснится с помощью Антона Ивановича. Неважно, в конце концов.

– Но у тебя хватит доказательств? Полковник, сколько я заметил, имеет вес. И устранить его без убедительных улик просто немыслимо.

– Кое-что имеется. Но я больше полагаюсь на логику и на его слабодушие. Мне кажется, он сознается.

– Боюсь, ты заблуждаешься, – Минин пожал плечами. – А ты не спрашивал об этом Никанора Ивановича?

– Неужели ты думаешь, что этот человек ответил бы хоть на один мой вопрос? Он предпочел смерть аресту, и как бы мы его ни ненавидели, это был человек твердой закалки.

– Ты хочешь сказать, что он прыгнул из окна сам?

– Неужто ты полагал, что я стал бы выбрасывать его из окна, когда мог просто пристрелить? – Зетлинг раздраженно сжал губы, но, встретив восхищенный взгляд Минина, улыбнулся. – Да, он выпрыгнул, чтобы избежать ареста.

Минин и Зетлинг стояли у распахнутых дверей гостиницы «Европа», но, будучи увлечены разговором, не замечали движения, происходившего внутри. Заметив наших героев, распорядитель оставил свой пост и исчез в левом крыле фойе за аркой. Но задержался он там недолго и скоро вернулся в сопровождении юнкера. Юноша этот имел застенчивый вид, был невысок ростом и подслеповато щурил глаза. Подойдя вплотную к беседующим офицерам, он отдал честь и отрекомендовался:

– Юнкер Гаврилов! Штабс-капитан Зетлинг? – спросил юноша, получив ответ на приветствие.

– Да, это я, – в предчувствии недоброго тихо сказал Зетлинг.

– Я к вам направлен из штаба войск с донесением. Полковник Тишевский, начальник караульной службы… убит.

Над Доном зарделся закат. Облака на краю сизого неба, над стремительно откатывающимися к Москве фронтами, налились кровью. По степи гулял влажный и приятный ветер. Было свежо и красиво. Широкий разлив Дона, зажатый пологими сопками и отвесными кручами оврагов, мерно перекатывался слабой зыбью. Над всей равниной стояли тишина и лень. Дорога была пуста, лишь кое-где, у ближних к городу хуторов, вздымались облачка пыли от лихой казачьей джигитовки.

Зетлинг, Минин, несколько казаков и офицеров стояли на вершине холма. Вниз, к Дону, он срывался каменистым обрывом и плавно переходил в поросшие ивняком болотистые заводи. Солнце светило еще ярко. На земле лежало укутанное в мешковину тело человека. Край ткани был убран так, что запрокинутое набок лицо оставалось открытым. Это был полковник Тишевский.

– Должно, дня два пролежал, – со знанием дела сказал казак с рыжей бородой.

– Да, не больше, – подтвердил другой, старше возрастом, с седеющей головой.

Зетлинг и Минин молчали. Минин неотрывно, без мысли в глазах смотрел на тело полковника. Ротмистра утомили убийства и интриги. Он почти слышал ружейные выстрелы и залпы орудий с фронта. Его тянуло вскочить на коня и во главе эскадрона ринуться в безнадежную атаку, забыться в риске и запахе крови. В тылу ему было неуютно и противно.

Зетлинг глядел вдаль, через реку, где уже смеркалось.