Генрих Гофман - Черный генерал

После совещания Ушияк и Мурзин долго бродили по сосновому лесу. Ян Ушияк с любовью рассказывал новому другу о своей родине, о людях, которые ждут их далеко за Карпатами.

Мурзин не предполагал тогда, что судьба надолго свяжет его с этим добрым, обаятельным человеком.

…Вспоминая подробности недавнего прошлого, капитан время от времени поглядывал в иллюминатор. Неожиданно на темном фоне земли сверкнули ослепительные вспышки. Разноцветными гусеницами поползли ленты трассирующих пуль. Но по-прежнему ровно урчали моторы. Самолет приближался к линии фронта.

Уже не один раз перелетал Даян Мурзин через этот огненный вал. Бывало, щупальца прожекторов освещали кабину, словно вспышки магния, осколки зенитных снарядов барабанной дробью стучали в металлическую обшивку самолета. Но в этом грохочущем клубке молниеносных событий, где от жизни до смерти – одно мгновение, он обычно чувствовал себя настороженно, собранно, но спокойно. Его всегда больше пугала тишина – ожидание чего-то непредвиденного и потому страшного.

Слух уже привык к ровному рокоту моторов и не воспринимал его. А там, за этим рокотом, и притаилась в ночи пугающая тишина. И потому гулко забилось сердце, тошнотворный комок подкатил к горлу. Но он улыбнулся, вспомнив поговорку, слышанную от летчиков: «Кому суждено быть сбитым, тому никогда не быть повешенным».

Самолет тряхнуло, небо разорвалось огненными вспышками. Будто красные мячики начали лопаться за бортом разрывы зениток. Линия фронта!

И как ни странно, Мурзин сразу почувствовал облегчение, те самые собранность и спокойствие, которые всегда приходили к нему, когда опасность подходила вплотную. «Раз не попали с первого раза, – значит, самое страшное уже позади».

В противозенитном маневре летчики швыряли самолет из стороны в сторону. Сверкающие зарницы разрывов вспыхивали то с правого, то с левого борта, освещая напряженные лица людей в кабине самолета. Эта пляска смерти продолжалась не более одной минуты, И разом погас огненный фейерверк, смолкли разрывы. Самолет выровнялся, и снова стало слышно ровное гудение его моторов. Искрившаяся линия фронта медленно таяла за хвостом самолета, растворяясь в ночи.

Десантники оживились. К Мурзину подсел Павел Куделя.

– Даян Баянович! Все же, когда под Одессу прыгали, легче было. Родная земля рядом. А в этот раз даже и представить себе не могу, как нас люди встретят. Хоть бы язык их знать, а то ведь на пальцах объясняться придется.

– Чему ж тебя целых два месяца учили?

– Да разве за это время его постигнешь?

– Ничего. Надо будет, и на пальцах поговорим. Слово «судруг» знаешь?

– Как не знать. «Товарищ» по-нашему.

– Вот этим словом и будем орудовать, если Ян Ушияк со своей группой нас не встретит… Только беспокоиться нечего. Я этих летчиков знаю, ребята хорошие. Они и группу Ушияка вчера выбрасывали. К тому же и Величко со своим отрядом где-то в том же районе действует.

– Так я особо не беспокоюсь. С вами я куда хошь сигану. Мне просто интересно. Про Чехословакию я только в учебниках по географии читал, ну и вот, пока учились, от Ушияка, да от других кое-что слышал… А сегодня сам погляжу… Чудно.

Куделя умолк, а Мурзин задумался. Его тоже одолевали сомнения. Страна чужая. Что он знает о ней? Местность незнакомая. Да и народ неизвестно чем дышит. Правда, Ушияк уверял, что словаки и чехи ненавидят фашистов. Мечтают скорее освободить свою землю. С надеждой ожидают Советскую Армию…

Ушияка проводили прошлой ночью. Перед вылетом расцеловались, будто знали друг друга всю жизнь. А пробыли вместе всего-то два месяца, но за это время сдружились крепко.

Перед самым выпуском начальник школы зачитал приказ. Ян Ушияк назначался командиром партизанского отряда, а Даян Мурзин – начальником штаба и одновременно, как имеющий большой опыт партизанской войны, советником командира.

Ян Ушияк улетел во главе первой группы отряда. А уже утром сообщил по радио, что приземлились благополучно, готов принять и вторую группу, которую возглавлял капитан Мурзин. Казалось бы, все складывалось как нельзя лучше, но Мурзин нервничал. Нет, внешне он казался спокойным. Не показывал виду. А в душе было тревожно: «Выйдут ли летчики точно в намеченный район? Заметят ли зажженные на земле костры? Обеспечил ли Ян Ушияк надежную охрану площадки, где должны приземляться десантники?»

И вновь его мысли прервал спокойный голос Кудели:

– Товарищ капитан! Интересно, о чем сейчас Гитлер думает?!