Сергей Фетисов - Хмара

Тем временем Карпо Чуриков поднял в ружье полицаев и передал приказ Раевского. Полицаи, встревоженные автоматной стрельбой, бегом бросились за ворота, принялись хватать ближних девушек и тащить их во двор. Не разбирали, кто мобилизованный, а кто нет — тащили всех молодух подряд.

Взметнулись гневные и жалобные крики. Толпа отхлынула от ворот сельуправы, молодежь бросилась наутек.

В пятом часу вечера Фаддей Комаров, понукая лошаденку, вилял по проулкам и тупичкам алексеевского конца. Знаменки. Подвода, как и утром, была нагружена горой чемоданов, корзин и мешков. Однако, теперь дед Фаддей шагал один — позади не было ни полицаев, ни всхлипывающей процессии.

Бодро чмыхал Фаддей по пыли сапогами, покрикивал на лошаденку:

— Но, милая! Ноно!

Возле хат, у которых останавливался утром, дед придерживал лошаденку и кнутовищем стучал в окно:

— Хозяева! А, хозяева! Берите свои вешши!

На Красной улице деду повстречался Крушина.

— А где же люди?

— Разбеглись, — коротко доложил дед начальству.

— А ты на что?! Держать должон.

— Поди их сам подержи, — дерзко ответил дед. — А у меня ничего не получилось…

И зло крикнул на лошаденку:

— Но, пошла, холера! Но!

Квартиру Семена Берова разыскала Лида без особого труда.

Молодая, лет тридцати, хозяйка оглядела Лиду с ног до головы и провела в комнаты. Хозяйка Лиде не поправилась: с нагловатинкой глаза, разбитные, вихляющие манеры — у такой ли Семену жить?!

Семен только что пришел с работы и, сидя в кухне, хлебал из глиняной миски борщ. Он отложил ложку и встал, увидев Лиду.

— Ребенок заболел, а тебе хоть бы хны? — не здороваясь, сказала Лида. — За гулянками не вспомнить о своем кровном ребеночке?

— Я сейчас, сейчас. — бормотнул Семен, натягивая пиджак.

Хозяйка вышла из комнаты, предоставив «супругам» возможность выяснить отношения. Едва за ней захлопнулась дверь, как маска злой и требовательной жены сползла с лица Лиды, уступив место растерянно-виноватому выражению. Она тихо спросила:

— Зачем ты приглашал меня в гости? Посмотреть, как виляет бедрами эта черномазая? За этим?

— Ну что ты, Лидусь! Что ты говоришь!

— Она тебе нравится? — допытывалась Лида, не в силах подавить неприятное, скребущее чувство. — Ну, что ты молчишь?

— Я хотел, чтобы ты посмотрела, как я живу, — отвечал смущенный неожиданной ревностью Семен — Чтоб знала, где я, если понадоблюсь срочно…

— Посмотрела, и хватит. Проводишь меня? — тоже смутившись (она поняла, что выдала себя), сказала Лида и двинулась к двери. Семен, так и не успевший дообедать, пошел следом.

— Тильки принты, та вже уходите? — удивилась во дворе хозяйка, сладко улыбаясь Лиде, — Я бы самоварчик взгрела… Куда ж вы?

— Не до чаев мне. Ребенок болен, — сухо бросила Лида.

За калиткой Семен спросил:

— Николенька в самом деле болен?

— Здоров. Предлог какой-нибудь надо же придумать…

Некоторое время они шли молча. Семен испытывал необыкновенное воодушевление. Впервые он понял, что Лида, которую он боготворил, относится к нему не просто как к товарищу. И тот, давнишний случай на воскресном базаре, когда она расспрашивала его о Зое! Тогда он ничего не понял, но теперь…

— Мне она, страшная кукарача, — вдохновенно сказал Семен, — ни на понюх не нужна! Как прошлогодний снег, да! С тобой никто не сравнится, — добавил он убежденно и взглянул на Лиду: не слишком ли далеко зашел?

Лида с притворным равнодушием протянула:

— Ну-ну…

А у самой сердце билось так, что хоть возьми и придержи его ладошкой. «Господи! Что это я?.. — с удивлением подумала она. — Неужто влюбилась? Вот дура-баба! Только этого не хватало».

— Я тебе не рассказала еще, что сегодня на площади было. Что-о было-о, боже мой! Я и зашла, чтоб рассказать об этом, — зачастила она скороговоркой, уводя разговор от испугавшей темы.

Семен слушал Лиду и завидовал: почему Лиду пригласили, а его нет? Он смог бы справиться с этим делом не хуже!..

Он не знал о тех подозрениях, которые имели доповцы, и Лида ему ничего об этом не сказала, чтобы не расстраивать — И еще одна важная новость: на днях мы встретимся с руководителем подпольной организации и расскажем ему все-все. Правда?

— Да, — кивнул Семен.

Все, о чем они говорили, было очень важно. Но не менее важно было и то, о чем они умалчивали. Лида не могла забыть восклицания Семена: «С тобой никто не сравнится!» Эти слова мгновенно рассосали неприятное ревнивое чувство, и оно перешло в свою противоположность-горячую благожелательность и к хозяйке, оказавшейся не такой уж плохой женщиной, только немного смешной своими ужимками, и к редким прохожим, попадавшимся навстречу, и к деревьям, и к птицам, и к беленьким чистеньким хаткам.