Сергей Фетисов - Хмара

Выше всех забирался, рвался из тесной горенки звенящий голос Лиды.

— Эта девушка из песни была, наверное, похожа на вас, — шепнул Никифор на ухо Наташе.

— Почему вы так думаете? — покраснела от удовольствия Наташа.

— Если я останусь жив, — сказал Никифор, не отвечая на вопрос, — то после войны приеду в гости. Можно?

— Конечно. Мы все будем рады.

— Я приеду к вам, Наташа, — проговорил он.

Наташа отвернулась, вспыхнув румянцем. С противоположного конца стола, не переставая перебирать струны гитары, за ними наблюдала Анка.

Должно быть, хмель придал Никифору смелость:

— Мне хочется, чтобы вы ждали меня, Наташа!.. — прошептал он.

— Можно до вас? — Анка, бросив гитару, подлетела и обняла за плечи Наташу. — О чем у вас разговор?

— Напрашиваюсь после войны в гости к Наташе, — ответил Никифор.

— Вот хорошо, если приедете, — затараторила Анка. — Остановиться можно у меня. Я вам свою комнату уступлю… Лучше всего приезжайте летом, когда яблоки поспеют. Правильно, Наташа?

Наташа кивнула.

— А в Мордовии, Митя, лучше, чем у нас? — спросила Анка. Она в упор смотрела на него бархатными глазами, которые были прикрыты густыми ресницами. Что-то таинственное и неизъяснимо привлекательное мерцало в глубине её зрачков. Щедро одарила Анку природа, чересчур щедро.

— На родине всегда лучше, — с легким вздохом сказал Никифор, поглядывая на Наташу. Она не могла сравниться со своей подругой по красоте, но для него была куда милей и дороже.

— А в Мордовии плавни есть? — продолжала допытываться Анка.

— Плавней нет, у нас леса, — ответил Никифор. — Леса с трех сторон Ширингуши окружают. Избы бревенчатые, а не мазаные хаты, как у вас. Речушка маленькая по лугу течет… С Днепром, конечно, не сравнить, но для меня она родная, самая лучшая из рек.

Анка задумчиво потупила глаза, больше она ни о чем не спрашивала.

Сегодня мой день рождения. Стукнуло 19! А мне кажется, что я и не жила на белом свете. Годы, как ветры, проносятся мимо.

Уплатили налог по 50 руб. с каждого трудоспособного. Какой-то дополнительный налог, помимо всех других, он не имеет даже названия. На что налог — неизвестно.

На пристани работают пять девчат с нашей улицы и с Песчаной. Трое — комсомолки. Все мы хорошо знаем друг друга, поэтому не скрываем своих мыслей. Мечтаем о том, как будем встречать братьев, отцов. Поем советские песни. И каждое утро приветствуем друг друга частушкой:

Не прекращаются разговоры среди жителей об операции «Днепр». Говорят, что налетел из плавней партизанский отряд.

Мальчишки бегают на пристань с ведрами и, засучив штаны, черпают зерно со дна. Хоть населению от этого польза будет.

Новое поручение мне и Лиде: размножить по образцу и разбросать по Ильинке листовки. 50 штук! Мы справились с этим в два вечера. Я почти не боялась. Разве только самую чуточку.

В операции под названием «Знамя» участвовали Наташа, Лида и я. Комитет поручил нам оформить знамя Добровольной Организации Патриотов. Было два предложения: сделать знамя из любого красного материала или добыть настоящее, наше школьное, которое перед приходом немцев Наташа сняла с древка и спрятала (вот молодчина!) в физическом кабинете, в шкафу с наглядными пособиями.

О том, что школьное знамя сохранилось, Наташа узнала, зайдя якобы насчет работы. Ей, конечно, отказали. Но она успела заметить, что в шкафу, где спрятано знамя, все лежит так, как лежало, никто ничего не трогал, потому что в прошлую зиму школа не работала, а в этом году занятия идут только в младших классах. Для малышей физические приборы не требуются, и шкаф, скорей всего, ни разу не открывали.

Конечно, проще всего было бы сделать знамя из крашеной простыни или Лидкиной красной кофты — Лида предлагала её. Тут ни риска, ни страху. Но Наташа пристыдила нас: плохие мы, дескать, подпольщики, если риска боимся. А потом, говорит, полицаи могут найти в шкафу знамя и надругаться над ним, а знамя — это святыня, его во что бы то ни стало надо спасти.

Мы решили забраться в школу ночью, взять знамя, а заодно, если найдем, батареи для радиоприемника.

Наташа подговорила своего братишку перед концом занятий незаметно открыть шпингалеты окон, выходящих во двор. Гришутка сделал это, и вот мы втроем — Наташа, Лида и я, переодевшись в старье и намазав лица сажей, в полночь пришли к школе. Накрапывал дождь, было так темно, что мы друг друга не видели. У меня екало сердце и ноги подгибались.