Свен Хассель - Направить в гестапо

— Ну и что?

— А то, что стащил их ты! — выкрикнул Хайде.

— Черт возьми, — нервозно произнес я. — Если будете так орать, к нам спустится половина треклятого гестапо.

Хайде понизил голос до злобного шепота.

— Если будешь совать свой длинный нос в мои дела, то в скором времени тебе придется долбить камень где-нибудь в концлагере.

Малыш, наблюдавший за происходящим с полнейшим равнодушием, вмешался и предотвратил возможное кровопролитие.

— В тот день, когда уберем Леопольда, — сказал он, совершенно неожиданно, как нам показалось, хотя наверняка долго носился с этой мыслью, — я устрою себе пир из колбасы со сливовицей. — Облизнул губы и погладил себя по животу. — Это будет настоящее празднество, настоящий кутеж.

— Послушайте, — сказал я. — Леопольд и его приятели должны гордиться нами. Они вечно орут, что мы должны быть крепкими, как пресловутая крупповская сталь — ну что ж, скоро они узнают, что так оно и есть. Они не плохо над нами поработали.

— Крупповская сталь! — насмешливо произнес Малыш. — Да она мягкая, как масло. Смотрите!

Он нанес сильнейший удар кулаком в бетонную стену; кулак остался цел, но стена сильно содрогнулась, в центре появилась тонкая трещина и разошлась в двух направлениях. Мы смотрели на нее с благоговейным страхом, потрясенные, как всегда, когда Малыш демонстрировал силу. По сравнению со всеми нами Малыш был гигантом, и мы не раз видели, как он разбивал кирпичи голыми руками. Однажды он ударом ладони плашмя сломал корове шею. Порта тоже мог разбить кирпич, но ему для этого всегда требовалось две попытки. Штайнер как-то попробовал и переломал все кости руки. Все остальные довольствовались тем, что стояли рядом и наблюдали. В последнее время Малыш взял манеру практиковаться на железной пластине, отвергнув кирпичи как детскую игрушку.

Послышались приближающиеся шаги, мы замерли и прислушались. Они походили на размеренную поступь солдата.

— Кто это? — прошептал Порта. — Малыш, иди, посмотри.

Малыш шумно вышел из нашего убежища.

— Стой, буду стрелять!

Шаги внезапно прекратились, послышался хорошо знакомый голос:

— Кончай дурачиться, это я.

— Кто «я»? — спросил Малыш.

— Ну, ты даешь! — сказал Барселона. — Если после стольких лет не узнаешь моего голоса, тебе нужно проверить слух!

— Ничего не знаю, — упрямо заявил Малыш. — Без пароля никого не пущу.

— Пошел ты!

Шаги Барселоны послышались снова, потом резко прекратились при диком крике Малыша:

— Пароль, или стреляю!

— Слушай, балбес, это я, Барселона! Опусти винтовку и кончай валять дурака!

Хайде осторожно подошел к Малышу и встревоженно зашептал:

— Что это с тобой? Пропусти его, пока чего не случилось.

— Мне нужен пароль, — монотонно ответил Малыш. — Я хороший солдат. Знаю, что от меня требуется, и не могу пропускать всех встречных и поперечных.

Положение казалось безвыходным. Барселона стоял в неуверенности в нескольких метрах. Я затаил дыхание, недоумевая, что за муха укусила Малыша, но знал по прошлому опыту, что перечить ему, когда он в таком настроении — значит лезть на рожон.

— Тьфу ты, черт возьми, — ругнулся внезапно потерявший терпение Барселона. Бросился к Малышу, промчался мимо него и сломя голову подбежал к нам.

Малыш опустил винтовку и вошел следом за ним.

— Испугался, — самодовольно заявил он. — Чуть в штаны не наложил.

Барселона напустился на него.

— Это что еще за шутки, безмозглая обезьяна? Да и какой у нас пароль?

Малыш пожал плечами.

— Откуда мне знать? Ты фельдфебель. Если ты его не знаешь, как можно ожидать, чтобы знал я?

— Последнего умишка лишился? — уничтожающе спросил Барселона. Увидел бутылку сливовицы и протянул руку.

— Давайте выпьем — Старик послал меня сказать вам, что если повезет, ночь у нас пройдет спокойно. Гестапо устраивает охоту на ведьм в своих рядах, Билерт тянет жилы из своих людей, так что им будет не до нас.

— С чего это вдруг? — спросил я. — Какая тут цель?

— Периодическая «большая чистка», — объяснил Барселона. — Устраивают их время от времени, чтобы гестаповцы особенно не распускались.

— За что их забирают?

— За все, начиная с умышленного убийства и кончая кражей горсти конторских скрепок. Бандитизм, мужеложство, изнасилование, инцест — нет таких преступлений, чтоб они не совершали. Билерт внизу построил половину гестаповцев, ждущих отправки под замок. Поверьте, если так будет продолжаться всю ночь, к утру здесь останется только он один.