Игорь Никулин - Добро Пожаловать В Ад

— Вылезли?

— Как миленькие. Жить хотели… Их тут же, возле остановки, в распыл. Каково, а?

Он вдруг посерьезнел, завертел головой, прислушиваясь.

— Ты слышал?

— Что? — не понял Руслан.

Цепким взглядом водитель Муса окинул примыкающие к дому пристройки, скользнул по крыльцу.

— Нашел! — тихо произнес он.

Теперь и Руслан заметил на крыльце комки грязи, принесенные явно обувью.

— Проверим?

Взяв автомат на изготовку, он поднялся по ступенькам и пинком распахнул дверь. В грудь ему смотрел пистолет, что держал обеими руками сидевший на полу человек. Ствол пистолета дрожал. И медленно опустился.

Руслан прошел на веранду, вырвал из кисти ПМ [11] ПМ — пистолет Макарова. . Мужчина не шелохнулся, лишь закрыл глаза, ожидая развязки.

— Вставай! — рявкнул от двери Муса.

Но он продолжал сидеть, пот крупными каплями выступил на измазанном копотью лбу.

Руслан потрогал окоченевшую шею лежащего рядом с ним армейца:

— Мертвый.

— Подъем! Кому сказал?..

— Да какой ему подъем? — усмехнулся Руслан и, присев к федералу, развел полы его камуфлированной куртки, показав водителю коричневые в подсыхающей крови бинты. — Забираем его.

— Зачем?! Пусть сдыхает. Собаке собачья смерть.

— Остынь ты… Все же человек. Отвезем его в госпиталь.

— Делать мне нечего! — заупрямился Муса и демонстративно скрестил на груди волосатые руки. — Там нашим места и лекарств не хватает, на него еще переводить. Кто их сюда звал?! Ты? Или я? Вот и пусть гниет, пока дерьмом своим не захлебнется.

— Помогай!

— Ага, жди.

Руслан выщелкнул из рукоятки пистолета магазин, посмотрел на патроны и вогнал его назад. Подержав на ладони, протянул водителю.

— Отвезешь, будет твой.

Глаза у Мусы загорелись. Еще бы, в перенасыщенном оружием Грозном пистолеты до сих пор считались роскошью, их не хватало командирам, не говоря уже о рядовых ополченцах. Руслан знал, на что давить.

— Шут с тобой! — проворчал Муса, запихивая пистолет за пояс. — Отвезу, только все равно он сдохнет.

Васнецов уже приготовился к смерти, и ждал пулю, как избавление.

…Когда дверь от удара распахнулась, он превозмог себя и поднял пистолет, ловя дрожащим стволом размытую фигуру.

И он нажал на собачку, но выстрела не последовало. Пистолет стоял на предохранителе.

Размытое пятно сформировалось в стройную фигуру молодого чеченца, наставившего на него автомат. Уронив ПМ, Васнецов отрешенно закрыл глаза. Будь теперь, что будет.

Но его не торопились убивать. Молодой о чем-то спорил с появившимся в дверях приятелем, сути спора Васнецов не разобрал, догадываясь лишь, что спор идет о нем.

Его подняли с пола, поставили на ноги. Голова пошла кругом, пол покачнулся, и он наверняка бы рухнул, не подхвати его чеченцы. Они вынесли его во двор, повели огородом.

Чеченец постарше грубо дергал его за локоть, в его голосе сквозила неприкрытая злоба.

— Перебирай ногами! — то и дело рявкал он, и Васнецов, в чьем воспаленном мозгу билась единственная, обжигающая мысль: «ПЛЕН», сожалел лишь о малом. Была бы граната! Ему бы хватило сил вытащить чеку.

Но гранаты у него не было, как не было и сил сопротивляться. Его провели мимо подбитой командно- штабной машины, из люков которой тянулся в чистое утреннее небо дым…

Еще сутки назад ему все виделось по другому, о плене не могло быть и мысли, как и о том кошмаре, что ему довелось и еще доведется пережить.

Какие-то сутки, двадцать четыре часа…

— В салон его не посажу! — категорично заявил Муса, отпуская пленника.

Вынув из зажигания ключ, открыл багажник, с трудом вытащил запаску и закатил ее между пассажирским сиденьем и приборной панелью. Туда же, на резиновый коврик, бросил кожанку с инструментами.

— Полезай, урод.

Вдвоем с Русланом они запихали пленного в багажник.

— На что он тебе сдался?! — усевшись за баранку, проворчал он.

Руслан только пожал плечами.

Канонада раскатами бухала на северной окраине Грозного, но здесь, ближе к центру города, где сейчас находился Якушев, было обманчиво тихо. Тишина, которой Якушев не верил.

К обеду потеплело, запрыгали на ветках притихшие воробьи, наполняя улицу звонким весенним щебетом. Галдела лазившая по погибшему российскому танку ребятня. В передний каток «семьдесятдвойки» угодил снаряд. Гусеницу сорвало, машину развернуло поперек. Экипаж успел покинуть ее; и теперь башенные люки откинуты, орудие нацелено куда-то поверх домов. Поверженный монстр, застывший монументальным изваянием на всеобщее обозрение.