Войцех Ягельский - Башни из камня

Назрань, как и вся Ингушетия, соседка Чечни, были затоплены беженцами. Их можно было встретить повсюду. На базарах, где они пытались раздобыть мизерное пропитание, на площади, где искали случайную работу, в мертвых, разграбленных фабриках и складах, где устраивались на жилье, и, конечно же, на окружающих город пустырях, на которых выросли специально для них устроенные палаточные городки. Они жили даже в вагонах поставленного на запасной путь поезда. Считалось, что из Чечни сбежала в Ингушетию четверть всего населения, и что чеченцев теперь здесь было больше, чем самих ингушей.

Они бежали от войны еще до того, как россияне замкнули кольцо осады вокруг чеченской столицы — Грозного. Многие погибли на дороге в нагруженных пожитками машинах, взорванных танковыми снарядами и ракетами с барражирующих над землей вертолетов. Последними бежали те, кому каким-то чудом удалось пережить гибель Грозного. Выползали из-под руин разрушенного города и, сжимая в руках белые тряпки, бежали, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого кошмара.

Осада города длилась почти полгода. На этот раз россияне не торопились со штурмом. Памятуя о провале в прошлую войну, когда брошенные на Грозный танковые части и пехота были окружены и уничтожены, они не лезли в уличные лабиринты, не атаковали и даже не принимали боя. Медленно, методично, дом за домом, улица за улицей, район за районом разрушали город, бомбили с самолетов, ракетных установок, дальнобойных орудий и танков. Пехота вступала в действие только тогда, когда смолкали партизанские редуты. Грозный капитулировал последний. Прежде чем чеченцы сдали город, россияне успели уже занять даже горные вершины на границе с Грузией. Они были везде.

Они взяли в кольцо покоренный город и страну. Окружили густой сетью тысяч постов, запретили въезд иностранцам и даже чеченцам без документов, подтверждающих, что они действительно были жителями этой несчастной страны.

Потому-то мне и был нужен хороший, доверенный проводник, который не только перевел бы меня на другую сторону, но и обеспечил бы возвращение. Новый, потому что того, которого мне рекомендовали перед поездкой, я в Назрани уже не застал. Выехал без предупреждения, не оставив ни адреса, ни информации, где его можно найти.

Назрань кишела людьми, представляющимися лучшими на Кавказе проводниками, знающими все и всех, всемогущими и неприкосновенными. Большинство выдавало себя за родственников самых известных, скрывающихся в кавказских горах полевых командиров. Уверяли, что для них не составляет ни малейшего труда проводить вас к прославленному родственнику. Причем, предупреждали, что они и только они могут организовать встречу, а также сорвать любую попытку обойтись в этом деле без них.

Вопрос заключался в цене. Что хочешь увидеть? С кем встретиться? — соблазняли кандидаты в проводники. Прогулка по руинам Грозного, а может, визит на поле, по которому выходили из города партизаны, и был ранен Шамиль Басаев? Парнишка, родители которого погибли во время бомбежки, мать, потерявшая трех сыновей? Никаких проблем! А может, что-то особенное? Посещение убежища партизан в долине Аргуна? Интересуют тебя партизаны, скрывающиеся в городе? А может, те, что планируют взрыв бомбы в Грозном? Хочешь увидеть раненных российских солдат? У меня знакомый в военном госпитале, сможешь даже сфотографировать. А может, организовать что-нибудь супер-экстра? Что скажешь на полет с российскими солдатами на операцию в горах? Невозможно? Положись на меня, доверься мне. Ну и, естественно, встречи со всеми Важными и Исключительно Важными Боевыми Командирами. Предоплата.

В городе, где иностранцы появлялись только по пути на другую, запрещенную сторону границы, отделаться от проводников или как-то скрыться от них было просто невозможно. Ради собственного спокойствия, чтобы не наживать себе среди них ненужных врагов и не мозолить глаза, я сидел в гостинице, откапывая в записной книжке и в памяти имена и адреса старых знакомых, которые по моим расчетам все еще должны были быть по ту сторону. Как-то познакомился я с Мохаммедом, таксистом из Грозного. Поскольку у него была грозненская прописка, он мог спокойно возить приезжих через границу. Я оплачивал поездку и посылал с ним письма в Чечню, надеясь, что он кого-нибудь все-таки застанет и привезет ответ. Наконец, отозвался знакомый из Дуба-Юрта. Обещал помочь. Это он порекомендовал мне Ису, а Мохаммед привез его в Назрань.