Войцех Ягельский - Башни из камня

Таким образом, практически без борьбы, они заняли малонаселенные степи на Тереке, и вышли на подступы к чеченской столице. Чеченцы терпели поражение. И хоть сами себе не признавались в этом, но они были беспомощны против самолетов, танков и пушек, с безопасного расстояния наносивших им смертельные удары.

Молча тащились мы в поселок Долинский, туда, где видные даже из самого Грозного маленькие самолетики, серебристые крестики, резвились над окутанными дымкой холмами.

Мои спутники, мои проводники и опекуны сопротивлялись поездке. Мансур явно не желал, чтобы я был свидетелем чеченских поражений. Вел себя как цензор или политкомиссар, который отрицает очевидные факты, и находит тысячу и один аргумент в доказательство их абсурдности. Прерывал мои разговоры с жителями села и бойцами, неожиданно переходил на чеченский, обрекая меня исключительно на свой пересказ событий.

Сначала приказал Мусе остановить машину в Первомайском, тут же за городской заставой, объясняя, что мы уже приехали в Долинский. Потом убеждал, что, в сущности, ситуация в обеих деревнях одинаковая, то есть там все спокойно, россияне боятся наступать, все хорошо.

Неправда.

Правда читалась на лицах мужчин, собравшихся у мечети. Другим безошибочным знаком приближающейся бури были опустевшие деревенские улочки, обычное место забав голосистой детворы, и, прежде всего, вереница груженных мебелью и скарбом машин, направляющихся в сторону Грозного. Было очевидно, что чеченцы того и гляди сдадут свои оборонные позиции на холмах у Долинского.

Один Омар не пытался меня обманывать. Он уговаривал не ехать в Долинский, потому что на пересекающей долину и прекрасно обозреваемой с холмов дороге, мы будем слишком легкой целью и для россиян, и для чеченцев. Откуда им было знать, кто мы такие.

Муса тоже не рвался ехать, но был на моей стороне.

— Раз он хочет, поехали! В чем дело?!

Они спорили нервно, заядло, кипя гневом. Я уже заметил, что чем дольше мы были вместе, тем чаще они ссорились. Мансура раздражала медлительность и образованность Омара, Омара раздражало хозяйское поведение и покровительственный тон Мансура. Он явно чувствовал себя лучше в обществе простодушного шутника Мусы.

Муса был водителем. Он один не скрывал, что не рвется в герои. В отряде Мансура он был лучшим разведчиком, но только разведчиком.

А всерьез его интересовали только машины. И еще немного женщины.

В отличие от своих одноклассников, Омара и Мансура, Муса бросил учебу при первом же удобном случае. Он не любил рассказывать о себе и своей жизни. Просто не видел в ней ничего особенного, ничего интересного. Никогда не работал. Что делал? Да ничего. Отслужил два года в армии, а потом так, крутился то тут, то там, но каким-то образом ему всегда хватало денег на бензин, икру и шампанское. У него были машины и были женщины. Показал как-то старое письмо от подруги из Саратова: «Ой, Муса, Муса! Только ты умеешь так любить! Ты знаешь, что нужно женщине!»

Слава лучшего водителя на деревне вполне его удовлетворяла.

Внешне одинаковые, они походили на оловянных солдатиков, отлитых в одной форме. Возможно, именно в этом и был источник их раздражения. Им не мешала эта похожесть, пока они были одни. Появление же постороннего наблюдателя будило приглушенное, но такое человеческое желание отличаться от других.

А отличались они только мечтами, которые отобрала у них война. Когда они шли на фронт, им казалось, что это они сами делают выбор, что в любую минуту смогут вернуться к прошлой жизни.

Увы, этот процесс переселения душ нельзя было повернуть вспять и даже на мгновение остановить. Исполняя очередные приказы, они даже не заметили, как перестали что-либо решать в своей собственной судьбе. По приказу воевали, отдыхали, праздновали, или, как сейчас, сопровождали иностранцев во время их кавказских поездок. Оторванные от мира, обреченные друг на друга, они понемногу забывали о прошлой жизни, своих мечтах и амбициях.

Иностранцы стали для них чуть ли не пассажирами Машины Времени, посланцами из прошлого. С их появлением в сердцах Омара, Мансура и Мусы просыпалась робкая надежда на то, что, может, все-таки как-то удастся вернуться в старый мир.

Для своих младших братьев Мансур, Мусса, Омар, Сулейман, Нуруддин были героями. Они воевали, они дали отпор россиянам. Молодежь, затаив дыхание, слушала их вечерние разговоры за столом, рассказы о фронтах, засадах, штурмах. Слушала и завидовала.