Пока Нивеллингер ходил за своими планами, фон Ранке названивал по телефону шефу гестапо, начальнику штаба НТСНП, коменданту города.
Подготовка борисовского гарнизона к операции по очистке района от партизан началась.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Показания Вернера
После трехдневного утомительного перехода полковник из штаба военно-воздушных сил Курт Вернер предстал, наконец, перед нами.
В добротных подкованных сапогах, расстегнутом кожаном пальто, из-под которого виднелся новый офицерский китель, он стоял, вытянувшись в струнку, запыленный, потный, с нескрываемой тревогой в пепельно-серых глазах и слегка дрожащими руками.
«Вот он, один из представителей хваленой гитлеровской армии, - думал я, с любопытством разглядывая Вернера. - Еще недавно ты мнил себя сверхчеловеком, а теперь вот у тебя трясутся поджилки. Погоди, скоро не так еще тряхнем вас. Доберемся и до главных ваших «сверхчеловеков»!»
Лопатин отдал распоряжение отвести Вернера в землянку, накормить и дать возможность отдохнуть.
До допроса пленного мы с Рудаком успели отправить в Борисов группу Качана.
- Запомните, - еще раз наказывали мы разведчикам на прощание, - выясните, как идут дела у Люси и Чернова, и - назад. В городе не задерживаться, шума не производить.
- Есть не производить шума, - пообещал Борис и, по обыкновению, отвел глаза в сторону.
- Все будет в порядке, - заверил Николай.
- Быстренько обернемся, - отбросил на затылок свою кепчонку Артур.
Разведчики скрылись в направлении кладок. Не думали мы в тот момент, что не скоро нам доведется увидеться с ними, не знали, какие грозные события надвигались на нас.
Вечером, после ужина, мы собрались в штабной землянке. Вскоре туда привели и Курта.
После многочасового отдыха, сытного ужина и бритья он выглядел посвежевшим и даже как будто помолодевшим. К столу он подошел, однако же, как-то неуверенно, на скамейку сел осторожно, словно боясь нарушить тишину скрипом, и замер в ожидании.
О себе Вернер рассказал, что он - сын мелкого торговца, окончил политехнический институт. В студенческие годы примыкал к союзу демократической молодежи и одно время даже симпатизировал «Рот Фронту». С приходом к власти Гитлера Курт был взят на военную службу, окончил академию военно-воздушных сил по специальности наземной службы. С 1935 года без перерыва служил в имперском воздушном флоте. В составе гитлеровских войск участвовал в захвате Польши, Бельгии, Франции, а с началом войны с СССР с первых же дней находился на восточном фронте.
На вопрос, что ему известно о планах гитлеровской ставки на данное время, Курт ответил не сразу. Он опустил глаза и долго молчал. Мы не торопили его с ответом и терпеливо ждали, когда он заговорит.
- Вы меня простите, - сказал он наконец, - но, сколько я понимаю, все вы здесь офицеры и, очевидно, знаете, что всякий воин, а тем более лицо старшего офицерского состава, связан присягой и раскрыть тайны своего главного командования - значит предать свою родину.
- Вы верите в непобедимость вашей армии? - спросил я.
- До некоторых пор верил…
- А теперь?
- После Москвы в моем сознании возникли смутные сомнения, а после Сталинграда я уже понял, что над нашей армией нависла серьезная угроза полного поражения, - ответил откровенно Вернер.
- Это только ваше личное мнение?
- Нет, так думают уже многие старшие офицеры. Правда, каждый из нас остерегается высказывать в присутствии других свое мнение, потому что на каждых трех офицеров, у нас один агент гестапо. Тем не менее в узком кругу мы иногда высказывали свои опасения о нашем возможном поражении.
Постепенно Курт освоился, разговорился, но как только дело доходило до главного - раскрытия секретных замыслов гитлеровской ставки, он начинал сопеть, умолкал, лицо его покрывалось испариной.
- Вы член нацистской партии? - попробовал я с другого конца.
- Нет не имел чести состоять в ней.
Он, очевидно, тут же опомнился и поспешил поправиться:
- Я не разделял и не разделяю программы национал-социалистской партии и потому не хотел быть ее членом. Не подумайте, что я ищу себе какое-то оправдание. Нет. Я несу ответственность за те неоправданные военной необходимостью бомбардировки мирных сел и городов, какие производят наши самолеты, в том числе оснащаемые и моей службой. Но и не фашист. Это честно.
Мы с помощью переводчика стали убеждать Вернера в том, что у него сейчас только два выбора: признание - и тогда жизнь его будет гарантирована, или отказ от дачи показаний по главным вопросам - и тогда, естественно, смерть. И Курт понял. Сила жизни восторжествовала над фанатизмом гитлеровца. Он стал давать показания.
Читать дальше