Александр Пономарёв - За Нас. За Вас. За Северный Кавказ

Однажды к Сергею подошёл командир второго взвода старлей Генка Барыбин.

— Серёг, пойдём. Нас командир к себе кличет.

— Зачем, не знаешь?

Генка, неопределённо пожал плечами: «Чего гадать? Там узнаем».

— Сегодня ночью пришла шифротелеграмма из Мобильника, — начал командир, — поедете вдвоём. Сказали — прибыть для получения подарков к 23 февраля. Короче, к делу, поймаете вертушку и в Грозный.

— Ну, ты, Василич, скажешь, — возмутился Барыбин, — поймаете вертушку! Как будто это мотор поймать на Театральной площади.

— Не мне вас учить, вертолётчики от нас в километре стоят. Возьмёте у доктора спирту, сколько нужно и вперёд. Я вас больше не задерживаю, — отрезал Сидельников.

Доктор из медотдела УВД, прикомандированный к ОМОНу, попался очень нервный. Но, надо отдать ему должное, спирта у него было немеряно. Причём, где он его прятал — остаётся тайной, по сей день. Этот жидкий адаптоген военврач употреблял в одно лицо. Носил он очки в толстой роговой оправе и сизый нос на своей физиономии.

Однажды наш эскулап возвращался после очередного обильного возлияния, выбравшись из объятий Морфея, в свой номер-люкс. А надо вам заметить, что продукты отряда хранились здесь же в землянке. И так, как Айболит шёл походкой неуверенной, оступившись, влип таблом прямо в коробку со сливочным маслом. После чего помещение потряс первобытный вопль: «А-а-а, ослеп. Ничего не вижу. От водки ослеп. Помогите-е-е!». Сначала началась всеобщая суматоха, но когда разобрались в чём дело — разуверять его не стали. Пожалели, посочувствовали и, оставив врача один на один со своей бедой — легли спать. Причём кто хихикал, кто давился смехом, а кто откровенно ржал. Доктор, мгновенно протрезвев, наощупь добрался до печки и сел горевать. Вот тут-то к нему вернулось самообладание: от тепла масло растаяло. Он протёр очки и, бурча что-то себе под нос о человеческой неблагодарности и о скорой мести, упал на свою шконку, и потом долго обижался на ребят.

Дать парням спирт он отказался наотрез. Но наши парни были не лыком шиты и выдали ему заранее придуманную версию дальнейших событий: «Ну, не знаем, Вадим. Командир сказал, если не дашь, это твои проблемы. Тогда сам лети в Грозный!». Доктор, сразу испугавшись, отвалил напитка по полной программе — целую пятилитровую канистру.

Проблемы начались сразу же. Один из вертолётчиков, хлопнув себя по ляжкам, выдал: «Да, вы чё, пацаны. Погода ж нелётная. Сами два дня в воздух не поднимались. Туман».

Второй пилот даже не удостоил омоновцев взглядом, он лишь вздыхал да, отрешённо отмахивался прутиком от комаров. Но, нет препятствий патриотам. Выслушав все за и против и отведав силушки богатырской, лётчики решили: полетим, но задерживаться там не будем. «На всё про всё у вас, парни два часа, ждать дольше не будем» — сказал второй пилот, нежно обнимая трофейную канистру со спиртом.

В Мобильном отряде их, оглядев с ног до головы, пожурил пожилой полковник: «Что за вид? Небриты, камуфляж грязный, обувь не чищена. А ещё офицеры, на вас ведь личный состав смотрит!» И пошёл по коридору, недовольно качая седой головой. Что могли ответить ему офицеры? Разве только, что питьевой воды не было совсем. От услуг протекающей рядом речушки Гойты отказались в первый же день. Набрав воды в кружку, и, увидев в ней все цвета радуги — вылили обратно. Такой палитрой только акварели писать. Собирали чистый снег и, растопив на печурке, получали воду. То и пили. Побриться, постираться — об этом и речи не было.

Подарками к 23 февраля оказались два аудиомагнитофона. Недовольный интендант, пряча красные глаза, показал, где расписаться и захлопнул пыльный журнал: «Магнитофоны получите на складе» — буркнул он. Единственное, что радовало омоновцев, это то, что в два часа они уложились.

Назад лётчики летели пьяными в дребодан и дуэтом орали за штурвалом: «Ой, мороз, мороз…»

— Ген, как ты думаешь, долетим? — Сергей обернулся к своему напарнику.

— Не мешай, Серёг, я «Живые в Помощи» читаю…

Поезд с омоновцами пришёл не в Липецк, а, почему-то, в Грязи. Бородатая, грязная, вооружённая орда, выскочив на перрон, открыла огонь в воздух из всех видов оружия, причём в ход шли не только ракетницы и сигнальные мины, но и стрелковое оружие. Местные жители, видимо решившие, что война докатилась и до их маленького городка, кинулись в разные стороны, давя и калеча друг-друга.

— Там, вас, это к трубочке зовут. Вы уж подойдите, будьте добреньки, товарищ командир, — дёргая Атаманова за рукав, и, заглядывая ему в глаза, почти в самое ухо прокричал путевой обходчик в помятой куртке.