Владимир Осипенко - Привилегия десанта

Остальное происходило, как обычно, но теплее и душевнее: «Полковник Осипенко, представляюсь по случаю…» Знакомое уже щемящее чувство потери чего-то близкого и дорогого не проходило даже после «усугубления» горячительных напитков. Четыре года назад я здесь никого не знал, и название гарнизона мне ни о чём не говорило. Более того, я отказывался ехать сюда, в «огородно-дачную» бригаду, и просил командующего доверить любой боевой полк, что для меня было более привычно и знакомо. А сегодня бригада одна из первых не только по оценке командования ВДВ, но и в рейтинге выпускников военных учебных заведений, попасть сюда престижно и непросто, конкурс, однако. В гарнизоне все и всё знакомо до боли и я уже с ревностью думаю, что будет здесь без меня — сохранит ли новый комбриг прекрасный коллектив, традиции и авторитет бригады. Шёл нормальный застольный разговор — тосты, пожелания, а у меня последний аккорд «Прощания славянки» продолжал звучать, и тихим, немного грустным колокольчиком воспоминаний бередил душу.

Его звали Мило. Стройный, гибкий, русоволосый с сильной проседью, он выглядел моложе своих лет и здорово стоял на воротах. Со своими «цыганами» — почему-то так он называл своих чернявых друзей — уже который раз дерёт нас, футбольную команду Русбата, в дыр-дыр, как школяров. Если бы бомбардиров считали по системе «гол плюс пас» он, безусловно, был бы лучшим, потому что с его пасов, умных и неожиданных, нам и заколотили почти всё! А что он творил в «рамке». С двух метров не пробьёшь!

А пару лет назад его практически безжизненное тело хорваты отдали жене, чтобы не выла и сама похоронила. После захвата их деревни хорваты всех мужчин- сербов скрутили проволокой и побросали в рефрижератор, в котором, отъехав на край деревни, и расстреляли из пулемётов. На глазах у жён и матерей. Когда стали выгружать в наскоро вырытую траншею в овраге, Мило, пробитый пулей в четырёх местах, ещё подавал признаки жизни. Его, залитого своей и чужой кровью, прибежавшая жена накрыла своим телом и не позволила добить. Она, обезумевшая от горя, стала бы ещё одной жертвой, но кто-то из деревенских женщин крикнул:

— Не трогайте, она русская!

Хорватский каратель, уже направивший на них автомат, отшатнулся и посмотрел на своего командира.

— Да чёрт с ней, пусть забирает. Всё одно подохнет, собака…

Жена — украинка из Киева, но для югославов она была русская. Как же — «профессОрка», учила их детей русскому языку! Когда Мило привёз её в деревню, ему на работе сразу сказали:

— Не добре. Ты — грузчик, жена — «профессОрка». Будешь помощником начальника производства.

Он выучился и начальника заменил. Это было тогда. Сейчас надо было выживать.

Что стоило женщине-чужестранке, оказавшейся в кровавом месиве, выходить и поднять на ноги мужа, знала она одна. Да на руках ещё двое малолетних детей. Теперь вот он — Мило — стоит в воротах, из пушки не пробьёшь…

После матча приглашает к себе домой пообедать. Добротный дом, хорошая мебель, современная электроника, но не оставляет ощущение какой-то неосновательности, что ли. Может быть, это отсутствие множества мелочей, которые отличают домашнюю комнату от гостиничного номера и чемоданы, которые не спрятаны куда-то в кладовку, а стоят прямо в комнате, под рукой. Дети тоже не по-детски внимательно смотрят на гостей. Кто вы, с чем пожаловали? Потом как бы оттаяли, сказали пару слов по-русски и убежали по своим неотложным делам. Щедрый стол, много разнообразно приготовленного мяса, обжигающая чорба, зелень. Выпили сливовицы, закусили и потекли рассказы — разговоры…

— Как мы жили до войны! Все праздники вместе. Сначала католическую пасху, потом православную. Потом все вместе мусульманский праздник отмечали. А свадьбы всей деревней три дня гуляли! Нет праздников, есть выходные. В каждой деревне стадион, вы видели, — неспешно рассказывает Мило.

— Да, уж, поля — Лужники отдыхают, — подтвердил я.

— Так вот, каждую субботу — спортивные соревнования или футбол. У деревенской команды своя форма, раздевалка и даже свой маленький музей со всеми кубками, таблицами, фотографиями. После футбола все болельщики по разным улицам домой. В каждом дворе жёны накрывают столы — вино, ракия, брынза, паршют (копченое мясо), зелень, фрукты. Виноград гроздьями свисает прямо над столами. Подходят по одному, группами, садятся, обсуждают матч, празднуют, песни поют, переходят от одного дома к другому. Подворья богатые, утопают в зелени. Вино мерили тоннами, ракию (сливовую водку) сотнями литров. Аппарат по её перегонке был оборудован на телеге, кочевал по графику от двора ко двору — общедеревенское достояние. Каждому хозяину было лестно похвалиться именно своим произведением — пришло больше болельщиков, значит, оценили, соответственно и уважение.