Збигнев Сафьян: До последней капли крови

— Так точно, пан генерал! — воскликнул Панковский.

— Это только к вашему сведению, — продолжал дальше Сикорский. — Скажу, что балканский вариант не снят с повестки дня. Удары союзников на Грецию и Югославию открыли бы дорогу к Варшаве и восстанию во всей Польше…

Гралевский-Панковский посмотрел на генерала с удивлением.

— А где исходные базы? Думают ли союзники об ударе через Балканские горы?

— Это не препятствие. Речь идет о том, пан Гралевский, чтобы мы присутствовали на каждом направлении…

— На одном наверняка нас нет…

Казалось, эту последнюю фразу Сикорский не услышал.

— Полетите со мной в Лондон, пан Гралевский, Лубеньский уступит вам место.

— Так точно, пан генерал. — Курьер из Польши был в восторге от перспективы совместного полета с Верховным. — Можно идти?

— До свидания. Летим вместе.

В это время вошел полковник Марецкий и положил на стол толстую папку.

— Что там? — спросил Сикорский.

— Информация из Лондона. Министр Кот предостерегает о возможности интриг и брожении.

— Опять тревога…

— Открыто, неконспиративно, — говорил дальше Марецкий, — офицеры…

Сикорский его прервал:

— Больше этого прошу не повторять. Не хочу даже слышать. Кот везде видит заговоры. Моя инспекторская поездка произвела хорошее впечатление. В войсках существует единство…

Марецкий стоял неподвижно и не улыбался.

— Единство, — повторил генерал. — Я протягиваю руку всем, даже пилсудчикам… Солдат с солдатом всегда договорятся…

Сикорский прикрыл глаза и увидел зал офицерского клуба в Бейруте. Рядом с ним за длинным столом сидел Андерс, офицеры были в парадной форме. Сикорский как раз закончил выступление. Все присутствующие горячо били в ладоши, кричали «браво». Довольный и взволнованный, Верховный повторил еще раз:

— С настоящими солдатами всегда найду общий язык. — И добавил: — Чтобы это доказать, предлагаю оркестру сыграть «Первая бригада легионеров»!

Сыграли. Сикорский, еще продолжая слышать эту мелодию, небрежно отодвинул папку с документами Марецкого и сказал: «Не буду их читать».

Возможно, он вспомнил эту сцену в Бейруте, когда садился в самолет? Был веселым. Со всеми сердечно прощался, напоследок — с поручником Лубеньским, которому доверил трудную миссию вывезти из Румынии министра Бека [61] Министр иностранных дел в капиталистической Польше до 1939 г. , чтобы тот не попал в немецкие руки.

— Итак, пан поручник, спасибо вам за все, и до встречи через несколько дней в Лондоне. Только не откладывайте свой приезд. До свидания, с богом…

Самолет с Сикорским на борту через несколько секунд после старта упал в море и скрылся под водой. По пустой стартовой полосе аэродрома, с которой только что стартовал самолет, бежал молодой офицер-летчик и кричал:

— Finis Poloniae [62] Конец Польше! !

В Николаевке разместился штаб дивизии. Советская грузовая машина, в которой приехала Аня, с трудом передвигалась по ухабистой дороге; колеса тонули в никогда не просыхающей грязи, мотор ревел на самых высоких оборотах.

— Приехали, — сказал водитель. — Здесь уже поляки, они открывают второй фронт.

Аня выскочила из машины прямо в лужу и побежала к ближайшей хате. Дорогой тянулись подводы, орудия, грузовики. На большой площади парни в польских мундирах стояли в очереди возле полевой кухни. «Сначала в медсанбат, — подумала она, — потом разыщу Зигмунта». Увидев нескольких офицеров, выходящих из дома, подбежала к ним. Не сразу узнала Зигмунта: еще не видела его в военной форме. Окликнула:

— Гражданин поручник! — Она хотела узнать, где находится санбат, и только потом крикнула: — Зигмунт!

— Аня! Откуда ты взялась? — Он обнял ее. — Прекрасно выглядишь в военной форме! Как ты сюда попала?

— Из госпиталя отпустили меня дней десять назад… Пошла к Ванде и сказала, что не выйду от нее, пока не даст разрешение. А где медсанбат?

— Подожди… Микулка из штаба едет в медсанбат и тебя возьмет. Идем ко мне… Хочется поговорить…

В деревенской чистой избе на столе появилась бутылка. Аня была голодная и усталая; она одним глотком выпила стаканчик водки и почувствовала себя хорошо.

— Знаешь, все-таки это отлично… Наконец я в нашей армии! Когда увидела польские грузовики в этом чертовом болоте, от счастья хотелось плакать. И сразу наткнулась на тебя…

— Ты приехала к самому началу. Сегодня уже объявлена полная боевая готовность. Это будет необычная битва. Подготавливаем каждую мелочь. Все время заседания в штабе, люди… — Вдруг он замолк. Смотрел на Аню, которая доедала кусочек хлеба с тушенкой.