Збигнев Сафьян: Грабители

Открыв дверь своего кабинета, Кортель сразу увидел его, хотя считал, что этот человек уже ушел. Он сидел на низком стуле около двери, съежившись, с вытянутыми ногами, как сидят ночью в купе поезда уставшие за день пассажиры. Коридор и впрямь напоминал вагон, покинутый пассажирами: пустые скамейки, окурки, опрокинутые урны. В глубине коридора, около самого выхода на лестничную площадку, прислонившись к стене, стоял милиционер.

Кортель хлопнул дверью, и ожидавший его мужчина вскочил со стула. Он был высокий и худой. Длинные руки его, словно чужие, беспомощно повисли вдоль тела. Теряя равновесие, мужчина качнулся в сторону Кортеля.

— Я же вам подписал пропуск! — возмутился капитан, но тут же, что-то вспомнив, добавил мягче: — Что у вас еще?

Мужчина поднял голову, лицо его было плоское, глаза бесцветные, без ресниц.

— Дело в том, что… — начал он, — я хочу дать показания.

— Вы уже давали. Хотите изменить показания?

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Дополнить, — наконец сказал он.

— Прошу вас немного подождать.

Мужчина снова сел, замер в прежней позе. Кортель зашел в кабинет. На его письменном столе в беспорядке лежали бумаги: протокол, показания свидетелей. Кортель запихнул их в папку и открыл окно. Воздух был влажным и теплым, на Варшаву опустился туман, и под окном, по улице Новотки, проезжали автомобили с включенными фарами. «Опять туман», — подумал Кортель и бросил беспокойный взгляд на телефонный аппарат, словно ему, инспектору Кортелю, сейчас позвонят и снова повторится происшествие прошлой ночи… Его преследовало навязчивое желание прочитать новую сводку, еще раз сопоставить все факты, чтобы найти что-то такое, что позволит создать хотя бы предварительную гипотезу… «Почему именно опушка леса? Трижды опушка леса… Мчащийся экспресс проходит через переезд… Минуточку! Проверено ли, что это за переезд?…»

А впрочем, это не его дело. Два часа назад Кортель получил новое задание, за которое должен взяться со всей энергией. «Со всей энергией», — подчеркнул шеф.

Кортель без интереса снова раскрыл протокол, неохотно взглянул еще раз на план виллы и вдруг почувствовал то знакомое беспокойство, которое охватывало его всегда, когда он находил что-то неясное в первых абзацах дела.

Итак, в 21.30 в отделение позвонила некая Ядвига Скельчинская, уже известная милиции своей особой «бдительностью», которую она проявляет в отношении всего того, что делается у соседей. Пани Ядвига сообщила, что из особняка, принадлежащего инженеру Эдварду Ладыню, выбежало трое подозрительных — она так и сказала: «подозрительных» — типов. Один из них нес на плече мешок. Сама Скельчинская сидела на веранде, разумеется неосвещенной, и сначала увидела их, когда они открывали калитку, а потом — при выходе — они остановились под фонарем. Один из них пошел по направлению к парку Гибнера, двое других исчезли в переулке, который выходит на площадь Инвалидов. Из первых же фраз пани Ядвиги дежурный понял, что инженер Ладынь с женой уехали в отпуск на Балатон, что вилла пуста и, следовательно, с полной уверенностью можно сказать, что те трое — грабители и что, если милиция поторопится, их можно еще задержать… Ближайшая оперативная машина выехала с площади Парижской коммуны на Каневскую, а у дежурного снова зазвонил телефон. Какой-то мужчина срывающимся голосом сообщил, что в особняке инженера Ладыня совершено убийство. Через минуту факт убийства подтвердило сообщение оперативной группы. Жертвой оказалась девушка. Около ее трупа застали мужчину по имени Пущак Антони.

Все это было зафиксировано в деле, а через несколько минут на Каневскую выехала следственная группа. И надо же так случиться, что в это время дежурил Кортель…

Вилла Ладыня представляла собой обыкновенный стандартный дом на одну семью с небольшим садом.

С улицы во двор можно въехать через ворота — круто вниз и в гараж. От калитки к входным дверям вел бетонированный тротуар. Затоптанная клумба под окном сразу обратила внимание экспертов. Грабители вырезали стекло в форточке, откинули крючок и через окно проникли в дом. Все оказалось очень просто. Начался кропотливый допрос, протоколирование подробностей, осторожное — дабы что-нибудь не просмотреть, не уничтожить каких-либо следов — обследование особняка. На первом этаже находился просторный зал, вероятно служивший одновременно и столовой; два больших окна его выходили в сад, а двери, занавешенные портьерой, вели в коридор и кухню. В кухне стоял открытый холодильник, на столе куски хлеба, колбаса, рюмки, непочатая бутылка рябиновки. Дверь из коридора в сад, с задней стороны особняка, была открыта.