Теодор Константин - И снова утро (сборник)

Увидев входящего во двор начальника поста, Груя по обыкновению вышел, виляя хвостом, ему навстречу. Начальник не обратил на пса никакого внимания. Направляясь быстрым шагом к дому, притулившемуся под шелковицами в глубине двора, он еще издалека громким голосом спросил:

— Эй, Панаит, ты дома?

И поскольку никто не вышел начальнику навстречу, ему пришлось идти через весь двор. В доме он долго не задержался, а когда вышел и торопливо направился к воротам, Груя незаметно подкрался к нему и как раз в тот момент, когда начальник уже выходил на улицу, набросился на него и цапнул за икру. Клыки пса разорвали обмотку и глубоко вонзились в мякоть. После этого Груя не убежал, как сделала бы всякая другая собака, а только немного отошел в сторону, присел на задние лапы и, взъерошив шерсть и оскалив зубы, зарычал на жандарма.

Начальник жандармского поста вначале оторопел, потом, увидев разорванную обмотку и кровь на ноге, взбешенный, схватил карабин, прицелился и выстрелил. Пес подпрыгнул в воздухе, потом, бездыханный, рухнул на землю.

На грохот выстрела из дому выбежал Панаит Хуштой. Увидев начальника поста с карабином в руках и Грую, лежащего со скрюченными лапами на боку, он понял, что произошло.

— Зачем ты застрелил моего пса, господин начальник?

— Зачем? Слышь, этот разбойник еще спрашивает, зачем! Почему не держишь пса на цепи, если знаешь, что он набрасывается исподтишка на людей и кусается? Видишь, что он натворил? Теперь ты мне заплатишь за порванные брюки, понял?

— Это Груя? — с недоверием спросил Панаит.

— А кто же еще?

— Надо же! — удивился хозяин дома.

Разъярившись, начальник жандармского поста начал орать так, что на другом конце улицы услышали его крики:

— А что ты удивляешься, голь перекатная? Смотри, и тебя кокну, как твою псину!

И поскольку Панаит Хуштой даже с места не сдвинулся, а только с презрением посмотрел на него, жандарм приставил карабин к плечу и щелкнул затвором.

Теперь Панант Хуштой разъярился. Он решительно направился к воротам, прихватив забытый в козлах топор.

— Что? Ты хочешь застрелить меня, начальник? За что это ты хочешь меня застрелить? Спрашиваешь, чему я удивляюсь? Как мне не удивляться, если бедный пес за все время даже не залаял ни на кого?

— Как ты со мной разговариваешь, рвань несчастная?

Но Панаит не испугался жандарма. Он теперь понял, почему Груя укусил жандарма, и еще больше рассердился за то, что тот застрелил пса.

— Так за что же ты застрелил моего пса, господин начальник? За то, что он укусил тебя? А разве пес виноват, что в тебе столько злости, что даже такой тихоня, как Груя, не удержался и укусил тебя? Зачем ты убил пса?

В словах Панаита звучала такая угроза, что начальник перепугался, хотя и был вооружен.

— Ты что, взбесился? Найду я и на тебя управу, — пробормотал он и, не мешкая больше, пятясь, вышел за ворота.

Панаит Хуштой мрачно посмотрел ему вслед, потом тяжелым шагом, глядя в землю, вернулся в дом. Услышав крики жандарма, собрались у изгороди соседи. Все они слышали и видели, как Панаит сцепился с жандармом, и теперь со всех сторон неслись возгласы одобрения:

— Молодец, Панаит! Здорово ты его отбрил! Ушел поджав хвост, бандит чертов! — крикнул ему дед с трубкой во рту.

Панаит ничего не ответил.

Одна из соседок с тревогой спросила:

— Уж не бумагу ли он тебе принес, Панаит?

— Да, бумагу! Вот и меня забирают.

Взобравшийся на забор мальчуган спрыгнул вниз и побежал к себе домой.

— Тетенька Аглая, дядя Панаит получил бумагу. Его на войну забирают! Слышишь, тетенька Аглая?

Панаит Хуштой вошел в дом, не посмотрев ни на кого. Постояв у изгороди, соседи тоже разошлись. Только некоторые женщины еще задержались у калиток, передавая весть всем, кто проходил по деревенской улице.

Дома, вспомнив о случившемся, начальник жандармского поста снова разозлился:

«Дьяволы! И он негодяй, и жена его такая же!» Жандарм никак не мог забыть, как встретил его Панаит Хуштой, когда он принес повестку.

— С чем прибыли, господин начальник? — спросил его Панаит, едва жандарм показался на пороге. Он не поздоровался и даже с места не встал, как это делали обычно остальные.

— С чем? Приказ тебе пришел. Сегодня же отправляйся. Завтра должен быть в полку. Если завтра увижу тебя в селе — берегись! Ты ведь знаешь меня.

— Знаю. Кто тебя не знает!

— Уж такой ты добрый, господин начальник, что даже трава сохнет там, где ты пройдешь, — добавила Докица, жена Панаита.