Михель Гавен: Валькирия рейха

– Я прочту вслух, мне нечего скрывать, – произнес Харальд дрогнувшим голосом, – я думаю, моя мать желала бы этого, – он вопросительно взглянул на Хелене. Та молча кивнула.

– 8 апреля 1945 года. Написано в бомбоубежище фюрера, – как только прозвучали эти слова, Зизи перестала накрывать на стол и, всхлипнув, прижала кружевной платок к глазам. Эльза встала из-за рояля и подошла к Хелене, стиснув ее руку. Магда словно говорила с ними через годы. – Мой дорогой Харальд! – слеза скатилась по щеке Квандта, – мы сидим в бомбоубежище фюрера, окруженные со всех сторон и боремся за нашу жизнь и за нашу честь. Каков будет исход этой борьбы, знает один лишь Бог. Но я уверена, что живыми или мертвыми, мы выйдем из нее с честью и славой. Мне почти не верится, что мы снова когда-нибудь увидимся. Так что это последние строки, которые ты получишь от меня. Я надеюсь, что ты, если переживешь эту войну, будешь достоин меня и твоего приемного отца Йозефа. При известных условиях ты будешь единственным, кто продолжит традицию нашей семьи. Германия переживет эту войну и воскреснет, но только в том случае, если кто-то принесет за нее жертву, если у нашего народа будут перед глазами такие примеры. Такой пример хотим дать мы с Йозефом. Что бы ни говорили о нас, не допусти, чтобы тебя сбил шум, который поднимется в мире после нашего конца. Ложь рухнет в один день, и тогда мир узнает правду. Прощай, мой дорогой Харальд! Если мы не встретимся с тобой, всегда гордись тем, что принадлежишь к семье, которая и в несчастье, до конца, до самого последнего момента не дрогнула и осталась верна делу, которому служила. Я обнимаю тебя со всей сердечностью. Твоя мать» – дочитав до конца, Харальд прижал письмо к сердцу и, опустившись в кресло, заплакал. Хелене молча гладила его по голове, сама с трудом сдерживала рыдания. «Лучше кончить жизнь в борьбе, чем стать предателями, – в памяти снова прозвучал голос Магды, – вот ты, ты ведь летишь, чтобы драться до конца? И я тоже пойду до конца…»

– Зачем она убила детей? – Харальд поднял голову. На нее взглянули его залитые слезами глаза – такие же большие, светлые, как у Магды, – зачем она убила моих сестер и братика? Я бы вырастил их, я бы посвятил им всю жизнь!

– Я убеждала ее не делать этого, – ответила тихо Хелене, – но, во-первых, она ничего не знала о том, что с тобой, жив ли ты. Ей некому было их поручить. Кроме того, в отличие от тебя, они были детьми Геббельса. Ты сам понимаешь, как трудно им было бы жить теперь.

Она передала Харальду кольцо Магды, которое получила из ее собственных рук в бункере. Харальд Квандт стал постоянным гостем в доме Райч. Вместе они навестили в Вестфалии сестру Андриса фон Лауфенберга. Узнав о гибели сына, его отец умер. Анна осталась одна, растерянная, убитая горем, как многие женщины в разгромленном рейхе. Ее встреча с Харальдом спасла от одиночества их обоих. Хелене была рада, что хотя бы у сына Магды жизнь переменилась к лучшему.

Хелене долго не решалась нанести визит матери Эриха. Фрау Хартман даже не догадывалась, что благодаря хлопотам Хелене ей удалось выехать в Швейцарию перед самым окончанием войны, где она спокойно пережила страшные месяцы весны 1945 года. Когда Хелене впервые приехала к ней, она очень удивилась, что командиром ее сына была такая красивая, элегантная женщина. Оказалось, что Эрих в письмах домой вовсе не упоминал о Хелене. Хелене не обиделась – ей он тоже ничего не говорил о матери. Так считал нужным. После первого визита Хелене стала приезжать часто. Она подолгу рассматривала фотографии в альбомах, особенно военной поры. Фрау Хартман нередко замечала, сколько скрытой грусти и нежности отражалось в эти моменты в ее взгляде, сколько невысказанной боли и страдания. Она приходила к нему в дом, как на свидание с ним. Беседовала про себя с его изображением, как с живым человеком. Расспрашивала о его детской и юношеской жизни, которой не знала. На фотографических изображениях, присланных матери с фронта, он был таким, каким она помнила его, каким любила: молодым, красивым, веселым, в лихо заломленной фуражке, совсем еще юным лейтенантом. Или вот, самая последняя фотография, 1944 года, когда ему вручали Рыцарский крест. От прошлого у Хелене сохранились только две фотографии, которые она берегла: фотография Гейдриха, сопровождавшая ее всю войну и подаренный Линой ее собственный портрет, когда-то украшавший рабочий стол рейхспротектора в замке Паненске Брецани. От Эриха ей не осталось ничего. Она попросила фрау Хартман подарить ей одну из фотографий времен войны. Фрау любезно согласилась. Хелене обрадовалась – теперь Эрих был постоянно с ней.