Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки?

Главное командование сухопутных войск не трогает 6-ю армию, не понимая, что инициатива действия переходит к противнику. Всюду царят страх и неуверенность.

Столь достославный германский генеральный штаб проявляет полную несостоятельность, не предпринимает ничего, даже ничего неправильного, как рекомендуют в Пруссии каждому солдату: лучше сделать что-то не так, чем не сделать ничего!

Нас обыграли!»

Телефон звонит непрерывно. Виссе уже знает наизусть все тревожные призывы о помощи.

Еще остается время передать всем командирам полученный только что приказ из корпуса: «Части должны оставаться на своих позициях. Прорывающиеся танки не оправдывают предположения, что враг достиг успеха. Следующая за танками русская пехота должна быть отбита всей имеющейся огневой мощью.

Временно окруженные силы должны держаться. Осада с них будет снята!..»

Безе снова хватил водки — водочный дух так овевает Виссе, что ему становится тошно. Однако зондерфюрер не пьян, он только сверхактивен.

— Плевал я на Ивана! — заявляет он. — Шесть часов по московскому времени — это семь часов одна минута, господин обер-лейтенант!

Обладая такими познаниями, он чувствует себя особенно важным.

— К среднеевропейскому времени прибавляется час и одна минута, — он хочет еще объяснить, почему это так.

Виссе ставит свои часы на московское время. Без десяти шесть. После бесчисленных, взбешенных, отчаянных и панических вопросов по телефону Виссе еще успевает передать, что пока ни одной зенитной, ни одной самоходно-артиллерийской установки на командный пункт дивизии, куда им было положено явиться, не прибыло.

— А Вы действительно поверили, что они придут? — Безе смеется блеющим смехом.

— Значит, нас оставляют на произвол судьбы?

Зондерфюрер стоит посреди бункера, показывает на оконные стекла, которые нестерпимо дребезжат, и молча смотрит на обер-лейтенанта. Оба понимают, что происходит. На улице стоит такой грохот, что он тупыми волнами ударяется о стены бункера. Бурление и клокотание, словно на печи стоит котел с кипящей водой. Дикое шипение, словно поднимающееся из клапанов сотен паровых машин под бешеным давлением, все нарастает, превращаясь в заполняющий все пространство мощный, устрашающий свист.

От напряженного ожидания Безе замер, как обломок камня. Свист и пыхтение все нарастают и, дойдя до кульминации, на долю секунды обрываются. Теперь начнется. Безе весь сжимается, ожидая невообразимого, все сметающего удара, который должен последовать.

Даже Виссе, не раз бывавший в опаснейших ситуациях, опытный артиллерист, съеживается. Ничего похожего ему не приходилось испытывать. Выпущенные в ту же секунду сотни снарядов разных калибров с воем летят по заданной траектории к цели. С закрытыми глазами Виссе видит перед собой гигантскую цепь наземных разрывов — бешеный удар грома, от которого теряешь сознание.

Кровь застывает в жилах, и сердце останавливается.

Разрушающая мощь и все сметающая сила этого огневого удара превосходят возможности человеческого сознания; земля разрывается в клочья. Разрушение кажется неизмеримым, и человек ощущает себя крошечной песчинкой в этом бешеном вихре.

Следующая ударная волна, от которой бункер содрогается и вылетает оконное стекло, снова возвращает сознание обер-лейтенанту и зондерфюреру.

Менее десяти секунд показались вечностью. Бункер наполнен непрекращающимся шипением и свистом и дрожит от громовых ударов.

— Бедняги там на передовой! — Перед глазами Виссе возникают съежившиеся в своих окопах солдаты, на которых обрушился первый страшный удар этого огневого ада.

Он выходит из бункера, в котором с потолка градом сыпется земля и песок.

По лихорадочно дрожащим сухим стеблям степной травы он видит, как дрожит вокруг земля. С разбегу он взбирается по крутому склону балки и встает на земляное покрытие бункера.

С этого своего наблюдательного пункта он видит проходящие дугой гряды высот под Тундутово, занятые румынами; несмотря на туман, видно, как горят их позиции.

С неба на фронтовую полосу спускается занавес из дыма, огня и отливающих желтым клочьев тумана, которые тоже кажутся горящими.

Из сотен стволов с пыхтением и свистом вылетают снаряды. Разрыв за разрывом, превращающие небо в лохмотья; бешеный грохот. Ударная волна за ударной волной. Взлетающие из мертвящего, разрывающегося ада, запускаемые в сумеречное утро огненные грибы, выдыхающие черные пороховые облака.