Виталий Носков - Рассказы о чеченской войне

Сгоревший КПП, дорога на Галайты, бетонная свая возле нее. Я прошу Шамиля снять с плеча карабин и положить на то место, где убивали наших товарищей по оружию. Это самый скорбный снимок моей биографии. Напоминание всем, кто наш противник. По каким правилам живет, в чем черпает силы.

В Тухчаре, как и во всем Новолакском районе, боевики беспредельничали так, что даже дворовые собаки забились в дома, ища спасения возле ног униженных, оскорбленных хозяев.

Когда пришли арестовывать отца одного из милиционеров и прикладами автоматов стали сбивать замок, тот спокойно сказал:

— Зачем ломаете? У меня ключ есть.

Его привезли в штаб, бросили на пол, стали допрашивать:

— Где твой сын? Где его оружие?

— У него в руках, — последовал гордый ответ.

Тогда по старому человеку открыли огонь холостыми патронами, стреляли в грудь, грозились отправить в Урус-Мартан.

Отца Шамиля — Абдула Алхулаева приехали забирать, когда стемнело. При нем была записка от военфельдшера Володи, который прятался в подвале сына. Абдул попросил боевиков об одном одолжении: закончить по хозяйству какую-то мелочь, и ушел через огороды.

Когда я приехал в Тухчар, в селе, пережившем трагедию двадцать дней назад, не побывал еще ни один из следователей военной прокуратуры. Как ни в чем не бывало ходили по селу пособники чеченских боевиков, претендовали на гуманитарную помощь. Плакали люди, дома которых были разрушены в ходе боев: те люди, кто спас от расправы семерых российских солдат и немного милиционеров, семнадцать из которых до сих пор в плену, четырнадцать из них — уроженцы Тухчара.

Я сфотографировал Челави в его дворе со снимком в руках, на котором старший лейтенант Ташкин еще живой, рядом жена-красавица, между ними доченька. Высокий, худощавый, спортивный старший лейтенант, семья которого в Анжеро-Сунженске, смотрит в объектив, а в глазах нерастраченное счастье и желание жить. «Милые мои, девушки. Я вас очень люблю», — прочитал я на обороте фотографии.

Его офицерская победа над врагом, победа мучеников-солдат, дагестанских героев-милиционеров — в новой, завоеванной кровью стратегии российского воинства в Чечне, в мощных ударах нашей авиации и артиллерийских батарей, в желании личного состава громить бандформирования террористов, где бы ни встретились, в крепких руках тех, кто замкнет наручники на запястьях Хаттаба, Басаева и того полевого командира, кто зря лелеял надежды ужаснуть российское воинство казнью в Тухчаре.

1999 г.

Белая «Нива», популярная в чеченской среде, всегда вызывающая одобрительные, завистливые улыбки, снижает на повороте скорость, но группа молодых, гладко выбритых чеченцев, разглядев, кто за рулем, провожает нас троих, одетых в камуфляж, угрюмыми взглядами. А один в роскошной белой рубашке и хорошо отглаженных черных брюках даже успевает показать нам два, сложенных крестом, указательных пальца. Ведущий машину Георгий, подполковник милиции, спрашивает меня:

— Что он хотел этим сказать?

— Нам пожелали смерти на одной из дорог, — говорю я.

Умирать нам никак нельзя. В самом разгаре подготовка к освобождению солдата-армейца из Буйнакской бригады, год как плененного боевиками.

Это моя тринадцатая командировка в Чеченскую Республику. Я провожу ее в спецгруппе МВД по розыску сотрудников УВД, военнослужащих и пропавших без вести, незаконно удерживаемых бандформированиями на территории Чеченской Республики. Меняя машины, мы носимся по Чечне на запредельной скорости, отгоняя мысли о возможности подрыва на чеченском фугасе, о вероятностях обстрела. Сегодня мы работаем на равнине, а завтра уже в горах. Мы неуловимы. Дерзость — половина успеха. Мы никогда не ходим в колоннах, которые особенно подстерегает смерть.

Вчера, когда на скорости сто десять километров в час, мы мчались через джалкинский лес, впереди нас, двумя минутами раньше, было обстрелено спецподразделение МВД, и, обходя колонну, мы видели, как, сыпанув с БМП, развернутой цепью бойцы врываются в «зеленку», стреляя в ее глубину из автоматов и пулеметов.

У каждого сотрудника милиции, командированного в Чечню, своя задача. Те, с кем мне повезло находиться рядом, на этом этапе личной жизни воюют словом. В скрытом для посторонних глаз процессе контактов с полевыми чеченскими командирами, когда речь идет о возвращении из плена российских солдат и офицеров, главное — это умение общаться. Чем результативнее боевая деятельность нашей армии и подразделений МВД, тем легче идет работа. Чеченцы — наблю-дательный, думающий, строгий в анализе народ. Появление на дорогах Чеченской Республики новой, только с заводов, российской военной техники: танков, БМП-3, САУ — послужило бы дополнительным толчком к мягкости чеченцев на «дипломатических» встречах. Общеизвестна способность боевиков перебегать от одного из враждующих полевых командиров к другому — только потому, что в его отряде появился новехонький БТР.