Виталий Носков - Рассказы о чеченской войне

Сурово смотрит с небес на отсутствие мира Господь. Но коленопреклоненно просят его за всех людей настоятель храма Архистратига Божиего Михаила — священник отец Анатолий и священник отец Александр, стоят на ночной молитве пономарь Николай Денисович Жученко, другие православные люди, дома и квартиры которых перестали существовать. Они молят Господа и Божью Матерь, чтобы они допустили городу жить, чтобы люди не умирали, чтобы на этой благодатной, но страшно грешной земле воцарился мир.

Апрель 1995 г.

Пока на Грозный убийцей-маньяком не обрушилась тьма, минно-розыскная овчарка Блэк отдыхает там, где защищена от всех неприятностей. Хотя Блэк заслуженный пес, на блокпосту N 15 он постоянный предмет для шуток. Самая распространенная, что после контузии Блэк позволяет себе похитрить, будто не слышит команды.

Этот любимец челябинских омоновцев попал под разрыв гранаты из чеченского подствольника. Он сутки не узнавал хозяина, медленно, бестолково передвигался. Риф, проводник хорошо обученной в питомнике «Красная звезда» милицейской собаки, выходил друга. За Блэка переживали все. Когда по блокпосту N 15 бьют из подствольника, сначала раздается резкий, сухой щелчок. А Блэк, как флюгер, точно указывающий направление ветра, всегда смотрит в сторону, где чеченец спустил курок. И омоновцы знают, куда отвечать.

Днем издали блокпост N 15 — закрытое маскировочной сетью, внушающее уважение монументальное здание. При близком рассмотрении — домик, закрытый бетонными блоками, грамотно защищенный в военном смысле.

«Наша «Брестская крепость», — говорят о своем стратегическом объекте челябинские омоновцы. Они прикрывают дорогу Грозный — Аргун. И все, что их окружает: «зеленка», старый арык, заброшенный дачный городок — с наступлением темноты представляет опасность.

Днем на блокпосту N 15 в разгаре психологическая война. Проверить сотни, если не тысячи машин — испытание для омоновских нервов. Выходя из автомобилей, водители-чеченцы обычно, в знак презрения, плюют на землю и только потом разговаривают.

На все крики, истерики омоновцам рекомендована вежливость. Особенно когда недовольны женщины. Тогда обращаются к их мужьям: «Есть среди вас мужчины, которые не прячутся за спины женщин? Только с вами будем решать». Но это когда возле блокпоста соберется толпа. Челябинские омоновцы на Кавказе не первый раз. Чеченскую психологию знают. Здесь в делах женщине последнее слово.

В тот вечер, когда журналистская дорога привела под Ханкалу, последними машинами, уходящими в сторону Аргуна перед наступающей на блокпост темнотой, были автобусы с женщинами в зеленых платьях и белых платках. Тесно рассаженные чеченские женщины, мерно постукивая в ладони, пели завораживающую по красоте боевую песню.

Здесь, в Чечне, развеян воспеваемый поэтами образ горянки-миротво-рицы, бросающей между сражающимися насмерть свой снятый с головы платок.

— Сегодня они почему-то не кричат в нашу сторону Аллах-Акбар, — говорит про женщин в зеленом старший прапорщик челябинского ОМОНа Эдуард Н. — Они едут с какого-то митинга или от военкомата, где проходят переговоры.

Мелодия, которую пели чеченки, может, была молитвой? Но вот автобусы трогаются, лавируя между лежащими на шоссе бетонными глыбами, увозя к родным очагам в Гудермес, Аргун и аулы отработавших на фронте идеологической войны активисток-дудаевок, которых так любит показывать Центральное телевидение, а блокпост N 15, как и все другие российские блокпосты в Чечне, начинает готовиться к смертельным боям и обстрелам.

— Здесь военная жизнь начинается ночью, — говорит старший прапорщик. — Когда политики отходят ко сну.

Метрах в тридцати от блокпоста, прикрывая его, врыта в землю БМП-2 внутренних войск. Иду знакомиться. Стоя возле БМП, говорим, как живется. Тихонько по левому борту машины проходит солдат, садится на корточки, вглядывается в меня. Смотрю в ответ. А это Сережа Пиголин. Механик-водитель, который в апреле за Тереком возил на своей броне челябинских собровцев, а здесь, под Ханкалой, прикрывает челябинский ОМОН.

— А я вас сразу узнал, — сказал он. Мы обнялись, как братья. Теперь было время поговорить. Оказалось, Сергей потомственный тракторист. С шестого класса за рычагами. Была мечта, как отец, пахать землю. Какой он умелый механик-водитель, я знаю еще по апрельской встрече.

Наш разговор шел в быстро наступающей тьме. И тут по нашему блокпосту ударил чеченский автомат «Борз».