Лео Кесслер - Стальные когти

— Зиг хайль! — кричал Куно. Его глаза блестели фанатичным блеском. — Зиг хайль!

Гауптшарфюреру Метцгеру было поручено отобрать из числа бойцов батальона тех, кому можно было поручить обслуживать стол рейхсфюрера СС во время обеда. Непосредственно руководить этой импровизированной группой официантов должен был обершарфюрер Шульце — единственный унтер-фюрер из состава «Вотана», награжденный Рыцарским крестом.

Вызвав к себе перспективных кандидатов, Метцгер принялся просматривать их одного за другим.

— Произнеси-ка эту фразу, парень: «Можно предложить Вам соль, рейхсфюрер?» — обратился он к рослому новобранцу родом из Румынии.

Парень повторил за ним сказанные слова, но его немецкий был так плох, что Метцгер побагровел.

— Нет, ты совершенно не годишься! — заорал он. — На каком немецком ты вообще разговариваешь? Ты что, думаешь, наш батальон — это что-то вроде вонючего Иностранного легиона [42] Иностранный легион (фр. Légion étrangère) — воинское подразделение, входящее в состав сухопутных войск Франции; комплектуется добровольцами (наемниками) из более чем 136 наций, которые подписали временный контракт. — Прим. ред. ?

Пара других кандидатов была отвергнута из-за того, что они не были блондинами, — ведь всем было известно, что рейхсфюрер СС предпочитал видеть вокруг себя блондинов. Наконец, Мясник обратил внимание на высокого парня в конце выстроившейся перед ними шеренги кандидатов. Это был один из бывших танкистов из состава 8-й бронетанковой дивизии, накануне влившихся в ряды «Вотана».

Метцгер ткнул пальцем в его сторону:

— Ты подходишь! Только смени этот танкистский комбинезон. Ты же служишь теперь в СС, не стоит об этом забывать!

— Разве можно забыть о таком крупном событии в жизни, как зачисление в ряды СС, гауптшарфюрер? — лениво осклабился солдат. — Сегодня ты можешь разделить с рейхсфюрером гороховый суп и сосиски, а завтра тебя втиснут в деревянный гроб. Служа в СС, можно действительно наслаждаться жизнью!

— Прикуси-ка язычок, ты, сопляк! — угрожающе бросил Метцгер. Но сейчас у него совсем не было времени заниматься воспитанием новобранца. Главным в данный момент было как можно более срочно подготовить бойцов для обслуживания стола рейхсфюрера. К тому же Гиммлеру вдруг срочно потребовалась минеральная вода, а ее нигде не было. Метцгер торопливо повернулся к Шульце:

— Шульце, вот твои помощники! Проследи затем, чтобы руки у них были чисто вымыты. И чтобы под ногтями у них не чернела грязь, собранная со всех русских степей! Для очистки ногтей можешь использовать вот это!

Он швырнул Шульце русский штык-нож, которые повара «Вотана» использовали для разделки мяса, и побежал искать чистую питьевую воду, которую потребовал рейхсфюрер.

Шульце вручил штык ближайшему бойцу и проследил за тем, как тот вычищает себе грязь из-под ногтей. Затем он передал оружие другому. Наконец, очередь дошла до вчерашнего танкиста из состава 8-й бронетанковой дивизии.

— Ну что ж, парень, давай-ка проверим, в какой чистоте ты содержишь свои когти! — Шульце вручил бойцу штык и вдруг заметил, что на пальцах его левой руки выколоты какие-то буквы.

— M-A-R-C-H-E, — прочитал Шульце. — Marche? Что, черт побери, это означает?

Вместо ответа мужчина протянул ему правую руку. На каждом пальце его правой руки тоже были синей краской выколоты буквы — но уже другие.

— Вместе это читается так: «Marche ou creve», — произнес он после небольшой паузы. — Если ты не настолько культурный, как я, то я тебе объясню: в переводе с французского это означает: «Иди вперед или сдохни».

— Значит, ты служил в Иностранном легионе? — с внезапным интересом посмотрел на него Шульце.

— Да, — кивнул Хартманн. — В течение восьми лет. Когда в 1941 году в Северной Африке высадился ваш Африканский корпус, я дезертировал из Легиона и перешел на вашу сторону.

— Значит, ты был в Северной Африке… Ну, ну, — задумчиво произнес Шульце. — Думаю, мне найдется о чем побеседовать с тобой, парень.

— Готов побеседовать с тобой в любое время, обершарфюрер. Но только не рассчитывай, что я сразу же влюблюсь в тебя. Дело в том, что я оставил в Африке свою единственную настоящую любовь. — Новобранец с усмешкой смотрел на Шульце.

В ответ гамбуржец лишь сделал непристойный жест рукой. Но в его душе этот обмен колкостями совсем не оставил неприятный осадок. Скорее наоборот… В его голове уже начал постепенно складываться кое-какой смутный план.