Лео Кесслер - Стальные когти

— Роттенфюрер Ден! — крикнул он унтер-фюреру, стоявшему рядом с Шульце. — Возьми свое отделение и помоги этим людям добраться до укрытия в здании вокзала!

— Слушаюсь, господин офицер! — Ден побежал исполнять приказание.

Мимо них с криками пробежала женщина. На ее обнаженной груди пылали комочки попавшего на нее фосфора. Шульце попытался остановить ее, но не сумел.

— О, Боже, — выдохнул гамбуржец. — Вы видели эту несчастную, господин офицер?

Фон Доденбург кивнул, не сказав ничего. Единственным способом потушить пылавший на груди этой женщины фосфор было погрузиться в воду по самую шею. На воздухе же потушить горящий состав было попросту невозможно.

— Пока остальные бойцы будут пытаться помочь этим несчастным, Шульце, наша задача — патрулирование улиц Гамбурга в целях предотвращения случаев мародерства. Ясно тебе?

— Это ясно и без письменного приказа, господин офицер, — буркнул Шульце. Он прекрасно понимал, что имеет в виду фон Доденбург. Гамбург кишел дезертирами, дельцами черного рынка и иностранными рабочими, которые наживались во время таких бомбежек, грабя разбомбленные дома и полуразрушенные жилища, а затем с выгодой сбывая захваченные в них ценные вещи.

Они двинулись в путь. Фон Доденбург шагал впереди со «шмайссером» [20] Здесь и далее: неверное, но распространенное в войсках союзников по антигитлеровской коалиции название германских пистолет-пулеметов МР-38 и МР-40. На самом деле знаменитый немецкий оружейный конструктор X. Шмайссер к их разработке прямого отношения не имел. — Прим. ред. в руках, Шульце с пистолетом замыкал их небольшую колонну. Они прошли мимо городской пожарной машины. Ее двигатель все еще работал, но сами пожарники уже задохнулись в пламени и дыму пожара. Они так и остались сидеть на своих местах. Их тела обуглились до костей, и сохранились только металлические каски.

— Быстро вперед! Бегом! — крикнул фон Доденбург.

Эсэсовцы перешли на бег. Осколки стекла захрустели у них под ногами. Никто не смел оборачиваться назад. Мгновение спустя пожарная машина взлетела на воздух. То, что от нее осталось, окутали яростные языки пламени.

Они подбежали к гордости Гамбурга — внутреннему озеру Альстер. По всему Альстеру плавали люди — жертвы бомбардировки фосфорными бомбами, — пытаясь сбить лютое пламя.

На углу улицы пожилой полицейский складывал мертвецов, которых он вытаскивал из сожженной гостиницы. Большинство от жара пламени превратились в подобие пигмеев, и он складывал их останки в штабеля, точно сооружая кладку дров.

— О, Боже! — вырвалось из груди Шульце. Его глаза расширились от ужаса. — Нет, вы только посмотрите!

На противоположной стороне улицы выстроился ряд деревьев. Их ветви были обожжены дочерна и частично сломаны взрывом. Но не это заставило Шульце вскрикнуть от ужаса. Все увидели, что на ветвях деревьев повисли трупы младенцев. Их выбросило взрывной волной из разбомбленного родильного дома, и они повисли, зацепившись за ветви, словно страшные перезрелые плоды.

Фон Доденбург отвернулся, почувствовав неумолимо подступающую к горлу рвоту. Он сам уже чувствовал себя чем-то вроде мертвеца.

Через некоторое время эсэсовцы услышали, как перестали стрелять зенитки. В северных районах Гамбурга раздались первые сирены, оповещавшие об окончании воздушной тревоги. Англичане улетали, оставляя за собой разрушенный город. Солдаты прошагали мимо сожженного отеля «Четыре времени года». Впереди лежал «Юнгфернштиг» — один из крупнейших магазинов в городе.

— Будьте начеку, — распорядился фон Доденбург. — Сейчас они могут появиться.

Эсэсовцы крепче сжали в руках оружие. Однако «Юнгфернштиг» весь сгорел, и люди, сгрудившиеся вокруг его почерневшего остова, были не мародерами, а обычными гражданами, которые пытались спастись от последствий пожара. Они обмотали головы мокрыми тряпками, и пар валил от их пропитанной водой одежды. Везде валялись обожженные трупы. Какая-то маленькая белая собачка отчаянно носилась кругами, истошно лая, точно призывая своего мертвого хозяина. Шульце поднял пистолет и выстрелил в нее, попав точно в голову. Лапы собачки подогнулись, и она упала замертво.

Эсэсовцы проследовали сквозь толпу беженцев и горстку представителей городских властей, которые безуспешно пытались навести хоть какое-то подобие порядка.

Бойцы «Вотана» двинулись дальше. Вскоре им попался на глаза пожилой мужчина, выбегавший из здания торговой лавки, таща с собой мешок. Но он оказался не мародером, а владельцем самой этой лавочки. И он, рискуя жизнью, вытаскивал из огня мешок с письмами, которые прислал ему с фронта его родной сын, погибший под Сталинградом.