Георгий Свиридов - Черное солнце Афганистана

Однако жизнь внесла свои поправки в хорошо разработанный план.

Военная охрана дворца, особенно, личных покоев правителя, в преданность которой Амин не верил, и которую намеревался заменить в ближайшее время, в эти напряженно-критические минуты, оказалась отчаянно смелой. Афганские бойцы оказали яростное сопротивление, которое не смогли сломить дюжие молодцы группы захвата «Зенит».

В бой пошли спецназовцы.

Они ворвались внутрь дворца, как накатившая волна, свинцом и гранатами сокрушая все на своем пути, никого и ничего не щадя, сметая отчаянное сопротивление охраны.

Прорвались в личные роскошные покои правителя страны, которые от взрывов гранат, автоматных пуль и осколков, превратились во что-то кошмарное. В просторном овальном кабинете, на полу, устланном роскошным цветастым ковром, обнаружили труп дородного мужчины в богатой гражданской одежде, сжимавшего в руке автомат Калашникова штучного производства с дорогой инкрустированной отделкой.

В нем узнали президента страны Хафизулу Амина.

Тело Амина завернули в ковер, который сорвали со стены, и, не теряя времени, под охраной на бронетранспортере срочно доставили на аэродром под Баграмом, чтобы показать его Бабраку Кармалю, как неоспоримое вещественное доказательство уже свершившейся военной операции.

В штабе воздушно-десантного полка развернули ковер у ног оторопело застывшего Кармаля, и командир полка спросил, указывая пальцем на труп:

— Он?

— Да! — выдохнул Кармаль, еще окончательно не веря в свое торжество. — Это и есть Хафизула…Сколько лет я его знал и боролся с ним!

Стоя над своим поверженным врагом, Кармаль на глазах окружающих изменился. Нос Бабрака хищно заострился, вислые щеки подтянулись, обозначив скулы, в глазах появился холодный блеск, выдававший властного и волевого человека. Это был уже не заштатный посол в далекой Чехословакии, а Председатель Революционного Совета Афганистана, глава правительства и Председатель Центрального Комитета Народно-Демократической партии Афганистана, привыкший повелевать и командовать.

В штаб ввели пятерых афганцев, будущих министров нового правительства, уже назначенного Москвой. Они дружно закивали:

— Да! Да! Это есть сам шайтан Хафизула Амин!

Командир полка посмотрел на мгновенно изменившегося и ставшего властно-чопорным Кармаля, внутренне усмехнулся его метаморфозе, подумав о том, как быстро власть меняет человека, решительно произнес:

— Теперь в Кабул! — и добавил. — Машины поданы!

Бабрак Кармаль утвердительно кивнул.

Только теперь, увидев мертвое тело Амина, он согласился ехать в столицу.

Рота боевых машин в предрассветной темноте наступающего дня еще только подвозила Бабрака Кармаля и его министров к Кабулу, а афганское радио в экстренном выпуске последних известий отработанным голосом диктора торжественно сообщило стране о победе второго этапа Апрельской революции.

К началу дня бои в городе стихли. Десантники витебской дивизии взяли под охраны все главные правительственные учреждения столицы.

В то же солнечное утро 28 декабря 1979 года бойцы спецназа, радостно возбужденные и наскоро отметившие свой успех, прибыли на аэродром под Баграмом и шумно загрузились в военно-транспортный самолет. Раненых и погибших погрузили в другой.

Самолет с «мусульманским» батальоном плавно оторвался от взлетной полосы и, набирая высоту, взял курс на север, на Ташкент. Многие спецназовцы поглядывали на часы и с замиранием сердца думали о том, что самолет возможно и не долетит до Союза, взорвется в воздухе над горами. Слишком много они знали о «втором этапе афганской революции». Но высокое руководство, уверенное в своей непогрешимости и неуязвимости, милостиво разрешило им жить.

Старый орел, распластав широкие крылья, медленными кругами парил над долиной, и с земли казалось, что он беспечно и вальяжно, как и подобает сильной и гордой птице, нежится в лучах весеннего солнца и наслаждается жизнью, утверждая свое царственное положение в пестром птичьем мире. Но так казалось только людям, беспокойным двуногим существам, которые копошатся на земле, не ведая высокой радости бесконечных просторов неба, извечной свежести недоступным им суровых горных вершин и оздоровляющей благодати хрустальной влаги, вытекающей с ласковым шумом из-под дышащих холодом снежно-ледяных покровов.

Эти двуногие беспокойные существа ведут себя странно и непонятно, в чем старый орел за свою долгую жизнь успел не один раз убедиться. Они носят с собой длинные палки, которые могут извергать гром и выплескивать огонь, убивающий все живое. Двуногие убивают друг друга без всякой на то надобности, не для пищи, как делают это сильные птицы или звери, а просто так. Убьют и бросают. Бросают за ненадобностью.