Михаил Белоусов - Об этом не сообщалось…

– Решила обосноваться на время у Мотри Чмырь. Ничего, приеду за ней в понедельник.

Пелагея Трофимовна с негодованием всплеснула руками:

– У Мотри? У этой шлюхи?!

– Она и сама, наверное, такая, как Мотря, – раздраженно ответил Сенченко и, обращаясь к «дяде», добавил: – Вот какая у тебя племянница, а у меня крестница!

А кума продолжала негодовать:

– Я бы всех таких баб вешала головами вниз. На другое наказание они не имеют права.

В пути до хутора Плоский Иван Свиридович рассказал Кочкину всё, что ему стало известно об Антонине. Не преминул подчеркнуть, что Антонина – баба видная. Немец, видимо, не зря возит её за собой.

Капитан Кочкин остался на хуторе Плоском. Ходом событий он был в основном доволен. Антонина Ерошенко – главный «конь», на котором можно подъехать к Рихтгофену, – была найдена. Да и сам Рихтгофен, вероятно, находится в Знаменке, раз собирается приехать в Дмитровку на воскресенье. Правда, Кочкина беспокоил вопрос: сделала ли уже Груня ход «главным козырем»? И если да, то как на это реагировала Ерошенко? Он надеялся, что Антонина и Рихтгофен клюнут на такую приманку. Тогда придется крепко поразмыслить над тем, когда именно и по какой дороге они поедут. Беспокоила и дальнейшая судьба Груни. Фактически она осталась у Антонины заложницей. Ранее предполагалось, что после первой встречи с Антониной Груня сошлется на ожидание «дяди» и покинет хату Мотри. Но так не получилось…

Пришлось Кочкину обсуждать с партизанами вопрос захвата Рихтгофена, учитывая, что Груня может стать заложницей гитлеровца. Партизаны предложили самый простой вариант. В Дмитровке немецкого гарнизона нет. Поэтому было решено на следующий день установить наблюдение за хатой Мотри, и как только появится Рихтгофен, взять его и всех трех женщин. Однако не было гарантии, что такая операция пройдет тихо. И если о ней станет известно в Знаменке, то эсэсовцы сожгут Дмитровку и Иванковцы, наверняка повесят старост этих сел, да ещё проведут карательную операцию против партизан по Черному лесу. Поэтому Кочкин не согласился с таким вариантом. Он считал, что захватить эсэсовца нужно в «нейтральном» месте, без шума и свидетелей. Тогда его исчезновение поставит контрразведку гитлеровцев в тупик.

После долгих споров решили обратиться за советом к командиру ближайшего партизанского отряда М.М. Скирде. Отряд располагался километрах в двенадцати от хутора Плоский. Отправились туда немедленно. Время торопило наших товарищей. Кочкин не исключал, что если Рихтгофен приедет к Мотре в субботу вечером, то в воскресенье с рассветом кинется в Белую Церковь за «драгоценностями».

Скирда поддержал план Кочкина. Определили и место захвата: примерно в двух километрах от Дмитровки в направлении к Знаменке.

Часам к семи утра в субботу не спавшие всю ночь Кочкин и партизаны со средствами захвата возвратились на хутор Плоский. А вечером на хуторе появился четырнадцатилетний Дима Пархоменко. Он сообщил, что два часа назад к тетке Мотре приехали на мотоцикле с коляской два немца: один высокий, моложавый, а другой – среднего роста, полный, пожилой. Этот был за рулем, с автоматом. Мотоцикл оставили во дворе под навесом. Полный немец в светлое время два раза выходил к мотоциклу, осматривал его и что-то брал в коляске. Гитлеровцы, видимо, останутся ночевать у Мотри. Сейчас в хате началась пьянка.

В воскресенье на рассвете все участники предполагаемой операции были на своих местах. Место для захвата было выбрано действительно удобное. Здесь, примерно в двух километрах от Дмитровки и четырех от Знаменки, дорога шла возле небольшой высотки, с которой в бинокль хорошо просматривалась во все стороны местность. А на ней были и небольшие рощицы, и овраги, тянувшиеся к речке Ингулец, огибавшей южную часть Черного леса, и главное, дорога к высотке от Дмитровки шла на подъем. Она была грязная, разбитая, тяжелая для мотоцикла.

Около восьми утра с высотки был замечен вышедший из Дмитровки мотоцикл. За рулем сидел Рихтгофен, на заднем сиденье, обхватив его руками, расположилась Антонина. Груня ехала в коляске. Мотоцикл «ковылял» по дороге, видимо объезжая большие выбоины и рытвины. Партизаны подали сигнал к действию. И через несколько минут от оврага, склоны которого заросли кустарником, выехала подвода, запряженная парой добрых коней. Возле подводы шли два гитлеровских солдата: один высоченный – ездовой, он правил лошадьми, а второй – ниже среднего роста, прихрамывая, шел сзади телеги, держась за её борт. В телеге барахталось десятка два связанных лапами кур и с полдюжины гусей. Всё говорило о том, что мародеры обшарили находившийся невдалеке здесь хутор Васино и теперь выбираются на грейдерную дорогу. Мотоцикл догнал подводу и стал рядом с ней медленно подниматься в гору. Сидевший за рулем Рихтгофен, увидев в телеге птиц, пошутил: