Станислав Горский - Записки наводчика СУ-76. Освободители Польши

Чувствовалось дыхание весны. В этих краях она приходит раньше, чем на нашей владимирской земле. Сплошного снежного покрова уже не было, но кое-где еще были белые пятна, особенно в кустарниках, рощах и в низких местах, укрытых от солнечных лучей. На солнце снег таял, и тонкие ручейки талой воды бежали из-под снега на черную и вязкую землю. Там, где почва была песчаной, это было не так опасно, но где преобладал глинозем, колонные пути становились труднопроходимыми. Проезжая часть дороги была спасением для наступавших войск.

Пехота старалась держаться дорог и поближе к машинам. Нам, как правило, предписывалось проезжую часть не занимать, а двигаться обочинами. Меся весеннюю талую землю, превращая отдельные места в непроходимую кашу, гусеничная техника прокладывала себе путь вперед. Колесные машины держались в основном на твердом полотне дороги. Свернешь в сторону – и толкай сколько духу хватит. Артиллеристам доставалось толкать свои пушки по грязи частенько, ведь они выбирают себе огневые позиции не на полотне дороги, а, как правило, в стороне. Чтобы сменить позиции, приходилось вначале хватить лиха по пахоте или по низине какого-нибудь луга. Частенько приходилось помогать им выбираться на твердую дорогу.

Солнечные лучи пригревали, и солдаты с великой радостью подставляли свои и без того черные лица, чтобы поймать первый весенний загар. Правда, в нашей походной жизни мы привыкли и к солнцу, и к ветру, так что вряд ли можно было отличить следы загара от нашей пыли и грязи, которых приходилось глотать вдосталь. Порой бывало так, что и не выберешь свободного времени, чтобы умыться, и как глянешь на ребят со стороны – только и увидишь блестящие глаза да белые зубы. Но когда отмывалась пороховая гарь, то на лицах моих друзей все равно заметен был цвет обветренного лица, не знавшего той домашней ухоженности и постоянного туалета, которая присуща теперь современной молодежи.

И все же весна нас радовала. И в промежутках между боями можно было увидеть мирно копошившихся в соломе воробьев. Уже появились скворцы, которые прилетели, не обращая внимания ни на что. Что им наша война, у них своя жизнь, и ничто не может помешать им устраивать свои дела. Мартовские дни стали длиннее, и светлого времени у нас стало больше, а значит, мы могли больше успеть сделать за день.

Вместо утренних заморозков погода преподносила свои сюрпризы в виде моросящего дождя, а то и тумана. Бои велись вдоль дорог, а дороги гитлеровцами прикрывались всеми видами огня, минировались, устраивались завалы. Чтобы продвинуться вперед, требовались немалые усилия. Каждый фольварк, каждый перекресток дорог приходилось брать с боем, а уж небольшие городки тем паче укреплялись и превращались в опорные пункты.

Ничто просто так не отдавалось, за все надо было платить кровью. Не стало Коли Иванова, Ильи Дорофеева – веселого и жизнерадостного паренька, моего земляка. Сгорел в бою в самоходке Иван Назаров, погиб Сергей Федосеев, остались на дорогах войны и другие мои боевые товарищи. Их не вернешь, но они навсегда остались в наших сердцах такими же, какими они были при жизни, – простыми парнями, горячо любящими жизнь и свою землю. Они рано ушли из жизни, но она отдана за великое дело, ради счастья будущих поколений. Они не имели жен и детей, они, может быть, не успели еще и полюбить, им было по 17–18 лет, но одно я знаю точно: они были настоящими сынами своей Родины – великой русской земли. Такими они и теперь стоят перед моими глазами.

Бои шли под небольшим городком Бюттов. Впереди небольшой поселочек, название которого мне не запомнилось. Немцы упорно сопротивлялись и постоянно вели артиллерийский и минометный огонь, особенно докучали «ишаки», так мы называли шестиствольный миномет. Его скрип слышался издалека, и мы заблаговременно успевали определить, куда полетят его снаряды. Стрелковые подразделения выдвинулись вперед, а мы искали брод через небольшую разлившуюся речушку, которая из-за талой воды стала труднопреодолимой. Оба берега были заболочены, и найти нужное место для переправы не удавалось. На это ушло около часа, а в это время пехота лежала в полукилометре от нас и ждала, когда самоходчики поддержат ее огнем. Наконец нам удалось выбраться на противоположный берег. Едва выбравшись на твердую почву, мы открыли огонь по окраине поселка. Брустверы накопанной земли, за которыми были огневые точки противника, были отчетливо видны.