Пентти Хаанпяя: Избранное

В центре Финляндии, на берегу озера Исо-Ламуярви, на прибрежном камне — мемориальная доска с лаконичной надписью: «В ста метрах к северу от этого места 30.9.1955 г. утонул писатель Пентти Хаанпяя». Осенью 1965 года, десять лет спустя после смерти писателя, во время открытия этого скромного памятника Калеви Роусти, председатель Общества Пентти Хаанпяя, заявил: «Ошибочное мнение о творчестве писателя Пентти Хаанпяя пересмотрено, а враждебная позиция критики тридцатых годов окончательно осуждена. Творчество Пентти Хаанпяя входит в сокровищницу финской литературы».

Потребовались долгие годы, прежде чем переменилось отношение к творчеству Пентти Хаанпяя. Потребовался горький опыт авантюристской политики финских правящих кругов 20-30-х годов, насадивших в стране национал-шовинистические идеи и заглушивших все демократическое, чтобы финская литературная критика смогла убедиться в своих заблуждениях относительно этого одаренного и самобытного писателя. Прозрение приходило не сразу, и только после смерти Хаанпяя широким читательским кругам была предоставлена возможность оценить в полной мере его гражданское мужество, непримиримость к реакции, социальному злу и шовинистическому угару финской военщины — в 1956 году вышло в свет так называемое «Наследие Хаанпяя» (три тома ранее не опубликованных произведений). Только теперь его творческое наследие стало видно как целое, доказав, что талант, глубокая человечность и неподкупная искренность служат книге надежной защитой от разрушительной работы времени.

Правда, и сегодня некоторые литературные круги пытаются показать Хаанпяя как «верноподданнического певца». Якобы он никогда не был связан с общественной борьбой, а встречавшиеся в его произведениях критические нотки вызваны личными мотивами и «пессимистическим складом» натуры. О нем пишут как о «стихийном гении», а не сознательном творце, как о романтике и певце финской природы, как о «славном лесосплавщике», вошедшем в литературный мир из недр глухих лесов. Но стоило этому «славному лесосплавщику» показать свои зубы, обернуть острие пера против ценностей буржуазного мира, как обиженные в своих лучших чувствах литературные критики немедля организовывали травлю недавнего любимца. Завертелось и колесо прялки в литературных кулуарах, скручивающей нити различных заговоров и сплетен вокруг этого таинственного «чудака», осмелившегося так переполошить литературный мир. Как-то отец писателя, Микко Хаанпяя, сказал о сыне: «Имя Пентти Хаанпяя знают все читающие люди в Финляндии и многие даже за ее пределами. Но странно то, что о нем говорят такие вещи, которые не имеют под собой никакой почвы. Его видели в таких ситуациях, где он сроду не бывал, ему приписывают такие слова, которых он никогда не говорил, приписывают и поступки, которых он никогда не совершал. Да и трудно ли придумывать разные былички о человеке, который ко всему этому относится с глубоким равнодушием, который не оправдывается и не пытается опровергнуть то, что о нем говорят, неважно, делают эти высказывания ему честь или же порочат его…»

Но, как бы там ни было, за Пентти Хаанпяя надолго закрепилась репутация писателя-самородка, талантливого лесосплавщика, дерзнувшего взять в руки писательское перо, и отшельника, проводившего всю свою жизнь вдали от литературного мира и культурных центров. Правда, во всем этом ажиотаже определенная доля ляжет и на плечи самого писателя, но об этом позже, когда речь пойдет о биографии Пентти Хаанпяя. Ведь биография писателя — своего рода ключ к его творчеству, она проливает свет на его литературный путь, его эволюцию и в значительной мере объясняет то особое место, которое он занимает в финской литературе, а также помогает развенчивать окружившие его имя мифы и легенды. Кроме того, творчество П. Хаанпяя столь тесно сплетено с этапами его судьбы, так полно отзвуками личных впечатлений и переживаний, что биография автора может служить лучшим комментарием к его прозе.

Пентти Хаанпяя родился 14 октября 1905 года в уезде Пийпола в деревне Лескеля. Когда летом 1958 года корреспондент журнала «Суомен Кувалехти» пытались определить географический центр Финляндии, то таковым оказалась именно деревня Лескеля, затерявшаяся средь болот и озер. Оказывается, Хаанпяя был прав, когда однажды в шутку сказал, что Хельсинки деревня неплохая, но слишком она уж в стороне.