Юрий Погребов - В прорыв идут штрафные батальоны

Землянки, конечно, по бытовому обустройству далеки от немецких блиндажей. Мелкие, неказистые, полы и стены земляные. В той, которую определил себе под постой Колычев, из удобств — топчан и стол, грубо сколоченные из неструганых досок

Закончив размещение взводов, Павел направился в штаб. Сдал Боровицкому представления на штрафников и ставшую ненужной топографическую карту. Взамен получил план проведения занятий, затасканные книжки уставов БУП, ИУП и караульной службы, являющиеся как бы пропуском к перерыву между боями. Собрался уходить, как его окликнул пожилой старшина — писарь, окончивший печатать на машинке очередной лист бумаги.

— Медаль «За отвагу» вам полагается, товарищ старшина. Вот взгляните, — он протянул ему стопку наградных листов. — Сегодня и отправим. Комбат приказал не задерживать.

Перебирать наградные листы Павел не стал, взял в руки общий список награжденных, написанный рукой Балтуса. Штрафников в нем не было, только лица постоянного состава. Открывался список фамилиями командиров, представленных к награждению орденом Красного Знамени.

Капитан Корниенко, капитан Сачков (посмертно), капитан Трухнин, старшина медслужбы Мамазиева.

«Не обошел, значит, комбат заслуженной наградой отважного санинструктора», — с теплым проникновенным чувством отметил про себя Павел.

Орденом Отечественной войны первой степени — капитан Харин.

Орденом Красной Звезды — капитан Упит, старший лейтенант Заброда, младшие командиры Балаевич, Кавды, Ухов, рядовой Туманов…

Не зря, выходит, Витек домой матери об ордене писал. Получит орден. Ранение у него легкое, глядишь, дней через десять и в батальон вернется.

Первым номером представленных к награждению медалью «За отвагу» значился старшина Колычев. Все еще старшина.

Сдавая Боровицкому представления на двенадцать штрафников, втайне надеялся, что комбат присовокупит к списку еще одну фамилию — его, Колычева. Ведь комбат обещал, что если он останется жив, после первого же боя представит к освобождению из батальона и восстановлению в звании. Утешился мыслью, что медаль будет получать уже не старшина, а капитан Колычев. Сознание при этом царапнуло: «Чертова дюжина!»

Всего в списке награжденных — 42 человека. Но все, кроме Колычева, не штрафники. Для штрафников главная награда — чистые документы, реабилитация. Хотя по положению можно и их представлять к орденам и медалям. Тем более что среди них найдется немало таких, кто наград заслуживает.

Перед глазами возник Глеб Курбатов, погибший на Курской дуге. Как он кричал в последнем для себя бою, лежа за пулеметом и отказываясь отходить: «Курбатов свое отбегал в сорок втором! Здесь подыхать буду, а не побегу!» Он точно ордена достоин. Да разве он один? Взять того же Махтурова. Или уголовника Краева — Ростовского. Разве не достойны? Хотя бы по медали «За отвагу»?

Сотни их, таких, что полегли или ушли из батальона безвестными, не отмеченными по праву заслуженными боевыми наградами.

Вознамерился было зайти к Балтусу, переговорить с глазу на глаз о деле Сачкова. Что делать, если истинного убийцу установить не удастся. Идти на поводу у особого отдела? Или, может быть, комбат вмешается, найдет более приемлемое решение? Но не решился.

Разумнее сначала заиметь какой-то результат.

На другое утро проснулся необычно поздно. И не сам по себе — от сварливой перебранки, доносившейся в землянку извне.

— Я тебе, бякиш-мякиш, что говорю? Спит ротный, и топай отсюда. Потом придешь, когда встанет.

— А я тебе, чурка, Солидол косоглазый, буди, говорю! Не то в лобешник сейчас закатаю — одни уши останутся.

— Сам ты тупорылый. Блатняга! Не отцепишься — автомат возьму. Ответишь за чурку.

— Пусти говорю!

— Не велено никого, кроме взводных, пускать!

— Я и есть от взводного. Меня взводный послал!

— Кто там, Имашев? — Вскинувшись на топчане,

Павел поспешно натягивал на себя гимнастерку. Надо же — проспал. — Пропусти!

— Так что, гражданин ротный, командир взвода велел передать, что из нашего взвода трое ночью исчезли. Оторвались.

Штрафник незнакомый, даже лица припомнить не мог.

— С какого взвода? Кто тебя послал?

— Огарев прислал. С концами ушли и на утреннюю поверку не явились.

— Взводный где?

— По чужим землянкам ищет. Может, водяру где нашли и бухают. А так — куда деться? Некуда вроде.

Серьезное ЧП в роте, а Колычев рад. Нашлись кровники Сачкова. Почуяли запах жареного, ударились в бега.