Роман Кожухаров - Штрафники не кричали «Ура!»

Отто понял, что ротный обращается к нему и Шульцу.

— Хаген… Отто Хаген, герр лейтенант. А это Шульц…

— Вы все уяснили, испытуемый Хаген?

— Так точно, герр лейтенант. Во что бы то ни стало достать чертов МГ и ударить из него по русским…

— Молодец, Хаген… — морщась, проговорил ротный. — Выполните приказ — представлю на вас рапорт… Карандаш я двумя пальцами еще сумею…

На лице его изобразилась гримаса, чем-то напоминающая улыбку Тут же ротный снова приник к окуляру бинокля.

— Выполняйте!…

Отто полз первым. Его тощее, костлявое тело ощущало сквозь грязное сукно шинели каждую кочку, каждую ложбинку на стылой земле. Фонтанчики грязи, поднятые пулями, вырастали правее, возле проволочных заграждений. Пули шли высоко. Пока естественным заслоном от русских очередей для них оставался невысокий бугор по правую руку. Но впереди этот естественный заслон сходил на нет. Еще метров пятнадцать до гнезда с мертвыми пулеметчиками предстояло ползти на виду у русских. И еще мины.

Обер-фельдфебель полз замыкающим. Барневиц быстро понял, что к чему. Он пустил вперед Отто и Шульца. Сообразил, гад, что так его шансы сберечь свою шкуру значительно повышаются. Отто не спорил и не пререкался. Он полз на боку, активно, как поршнем, работая левым локтем, отталкиваясь подошвами. Так его худое и легкое тело занимало меньше полезной площади.

— Эй, Отто, осторожнее… — шипел позади Шульц. — Ты мне чуть глаз не вышиб своим каблуком!

— Ничего страшного, может, станешь ротным… Как наш бравый лейтенант… — донесся откуда-то сзади голос Барневица. Он еще и шуточки отпускал, гадина…

— Не напирай на меня… — только и мог ответить Отто. Каждому движению вперед он предпосылал быстрое, но аккуратное обследование лезвием ножа пятачка земли перед носом. В левой руке зажат ремень «шмайсера». Правая работает, точно щуп. Руку — вперед, лезвие — в землю. Раз, два, три… Чисто. Упираешься локтем и подтягиваешься еще на несколько сантиметров к пулемету. Все ближе и ближе к рапорту. Страх и напряжение зажали всего Отто, словно в чугунные тиски. В воспаленном мозгу звенело и прыгало одно только слово. То самое, произнесенное ротным. «Рапорт… рапорт… рапорт». К черту эту чертову высоту, эту Лысую Гору. Он обязательно доползет, он добудет этот чертов МГ. И тогда… тогда ротный подаст рапорт о его исправлении.

Вот лезвие уперлось во что-то твердое. Сквозь грохот и шум Отто ощутил, как кончик ножа вдавился в деревянную поверхность. Холодный пот обдал его, как из кружки. Мина!… Отто дал отмашку назад, мол, «стоп, машина!». Рука его осторожно, почти невесомо, делала тычок за тычком, определяя границы смертоносной болванки. По периметру она оказалась небольшой, квадратной. Наверняка обычная противопехотная «Шутцен».

Сколько раз он наблюдал за разминированием, когда в составе полевого арестантского подразделения выходил хоронить трупы на нейтральную полосу. Саперы часто работали вместе с ними. Иногда в течение часа-двух саперный расчет мог насобирать целую горку противотанковых и противопехотных мин. Тут были и русские, и немецкие мины, а также трофейные и союзнические — итальянские, шведские, финские, французские и венгерские, круглые, квадратные, конусообразные, цилиндрические и прочие «шкатулки смерти». Так называли их саперы. Юмор у них был всегда какой-то черный — все о смерти и кладбище, и сами они были неулыбчивые, как служащие похоронного бюро.

Вот и те, что вчера приползли минировать подступы к пулеметному гнезду. Та же похоронная команда… Хоть бы карту минного поля оставили. Наверняка она есть у майора. Да только много чести тратить время на то, чтобы ее раздобыть. Отто слышал о каких-то новинках военной промышленности Германии, которые недавно поступили на фронт и которых как дьявола боятся сами саперы. Очередное изобретение этих чертовых олухов-инженеров. Заряда в нее было запихано столько, что она могла поднять на воздух тяжелый танк. Но чертовы горе-изобретатели сделали свою деточку слишком чувствительной. Взрыв чудовищной силы происходил, даже, когда на нее нажимала ступня пехотинца. Часто она срабатывала еще при установке. Целые саперные расчеты разрывало в клочья. А потом эта «неженка» становилась практически неразминируемой. Извлечь ее было практически невозможно даже опытному саперу, который собственноручно ее установил.

Отто слышал вчера, как саперы упоминали о ней. Отто хорошо расслышал название «неженки». Ее звали «Дрюкбугель». Хотя вряд ли. Эта вроде бы в деревянном ящике.