Александр Косарев: Картонные звезды

— Иди, посмотри напоследок, — слегка подтолкнул меня мой сопровождающий к койке, — на свою несостоявшуюся жертву.

— Так он ведь жив, — запротестовал я, упираясь всеми силами. — Вон, какая у него рожа розовая…

— Это после наркоза, — тут же прервал меня Андрей. — Ночью ему пришлось сделать операцию и ампутировать ногу по колено.

Съеденная еда едва не выскочила наружу, так сильно сжался мой желудок от неожиданного известия.

— И что же с ним теперь будет? — едва справившись с накатившими на меня позывами, поинтересовался я. — Домой отправят?

— Как же, домой! — возмутился офицер, тут же сделавший вид, что не замечает моего муторного состояния. — Да прежде, чем он попадет в родные Штаты, ему точно придется посидеть в местном «зиндане», как минимум, несколько лет.

— А что такое «зиндан»? — поинтересовался я, выскочив на улицу.

— Что-то вроде тюрьмы, — услышал я в ответ. — Представляет собой глубокую яму, перекрытую сверху решеткой. Очень распространена на Востоке вообще и здесь в частности. Дешево и практично.

— Да, кстати, — тут же добавил он, — наконец отыскался твой Воронин, живой и здоровый.

— Что, ответил на коротких волнах? — подскочил я от радости. — А остальные наши где? С ними все в порядке? А где они сейчас? Как их мне отыскать. Вы меня к ним не отвезете?

— Сейчас, утихни на минутку, — прервал он меня. — Единственное, что мне известно, что на дорожном посту № 143 в 3:48 утра был предъявлен пропуск на имя Воронина Михаила Андреевича. Правда, передвигался твой капитан на гужевом транспорте, и сколько человек его сопровождало, выяснить не удалось, уж очень много народа проходит через этот пост за день.

— Гужевым? — не поверил я. — Это что, на лошадях что ли?

— Может, на лошади, а может, и на быках, — развел руками Андрей, — это уж как им удалось пристроиться.

— И куда же они двигались?

— На север.

— Если они едут на быках, то далеко они не уедут, — принялся рассуждать я вслух. — Если сейчас где-то около десяти, то они смогли за это время проехать не более тридцати километров. Да, а где же расположен тот пост? Может быть, можно как-то перехватить их на дороге?

— Да погоди ты их перехватывать, пусть пройдут еще один пост. Они ведь могли куда-нибудь свернуть или поменять транспорт. Подождем следующего доклада. Как ты сам остроумно заметил, на быках они далеко не ускачут. Пойдем, Пал Палыч хотел с тобой провести еще одну беседу. Он сказал, чтобы я обязательно сводил тебя к американцу. Чтобы попрощаться, как он выразился.

— Пойдем к нему скорее, — заторопил его я, — уже вполне напрощался.

Полковник встретил меня за своим роскошным столом. Обе лампы горели в полный накал, а перед ним на расстеленной газетке лежал так и не возвращенный мне электронный блок со сбитого самолета-разведчика.

— Еще один маленький вопросец, молодой человек, мы так и не осветили, — указал Пал Палыч в сторону свободного кресла. — Все хочу расспросить поподробнее о трофеях, что ты с собой повсюду таскаешь?

Хотя вопрос и был задан в неуставной манере, предполагающей развернутый и неформальный ответ, я крепко призадумался, прежде чем на него отвечать. Собственно говоря, ведь именно за эти два невзрачных блочка, в конечном счете, отдала жизнь Лау Линь и поплатился ногой Юджин. Счет можно было бы продолжать и дальше, включив в него и многочисленный экипаж RB-47, и спасателей на вертолетах, и наверняка кого-то из ополченцев. Мне было предельно ясно, что оба блока непременно должны были попасть к соответствующим специалистам Главного Разведуправления. Вот только кто их должен был туда передать? На чье имя наградная книжка потом будет выписана? Капитана Воронина, столько сделавшего для того, чтобы добыть эти блоки, или самодовольного Пал Палыча, без малейших колебаний засадившего меня в зловонную собачью клетку? Но, с другой стороны, я уже давал некоторые объяснения по поводу происхождения обоих блоков, и отыграть все назад было маловероятно.

Все эти мысли промелькнули в моей голове мгновенно, но как опытный конспиратор я постарался не выдать своего волнения.

— Этот блок, — принялся неторопливо докладывать я, изображая совершеннейшее равнодушие, — был обнаружен мною в сумке Юджина Блейкмора. Там и другое имущество лежало, но за ненадобностью я его выкинул. Поначалу я думал, что это какой-то ценный предмет, ибо он что-то говорил о том, что данная железка несет в себе какой-то большой секрет. Но теперь что-то очень в этом засомневался.