Андрей Канев - Пуля, Заговорённая...

В лесу у Михеича отлегло от сердца. Он сначала шагал, не замечая ни дороги, ни грибов, нёс в голове злые мысли. А потом вдруг взгляд его случайно наткнулся на россыпь коричневоголовых молодых боровиков, и отлегло от сердца. Злость растворилась, и на старика снизошло равновесие.

Михеич шагал по мягкому мху и радовался жизни, как вдруг чуткое ухо охотника уловило какой-то неясный шорох. Он замер и услышал поскуливание. Осторожно пошёл на звук и шагах в ста от себя обнаружил застрявшего между полусгнившим пнём и рогатиной упавшей толстой ветви трёхнедельного медвежонка. Старик прислушался, внимательно осмотрелся, медведицей рядом и не пахло. Он вынул из рюкзака намазанный маслом хлеб и сунул его под нос медвежонку, задёргавшемуся в ловушке с ещё большей силой. Тот, принюхавшись, успокоился и слизал длинным языком подтаявшее масло. После этого Михеич покрепче схватил его за загривок, и, держа руку так, чтобы не достали ни зубы, ни лапы, стал освобождать несмышлёныша из плена. Тот вырвался из цепких рук старика и сиганул от него в ближайшие заросли. Михеич рассмеялся и зашагал в другую сторону. На этом бы и всё. Но каково же было изумление старика, когда он обнаружил, что мишка в некотором отдалении бежит за ним.

Михеич достал облизанный медвежонком кусок хлеба и запустил им в попрошайку. Когда тот слопал брошенное, старик свистнул и затопал ногами. Медвежонок бросился наутёк. Постепенно корзина наполнилась. Солнце достигло полуденной точки. Михеич направился к дому, решая на ходу, повторить ли ему утреннюю вылазку, или же от греха подальше вернуться к себе задворками. Выйдя к совхозным полям, но так и не решив, как поступить, Михеич краем глаза приметил, что его попрежнему преследует медвежонок. Старик поставил корзину на землю, снял с себя латанный-перелатанный пиджак, резко обернулся и…

Погоня была недолгой. Накинув на отбившегося от матери малыша пиджак, Михеич, преодолевая его слабое сопротивление, скрутил как младенца и получившийся куль перевязал поперёк рукавами.

Теперь уже было ясно, что с таким сокровищем в руках надо выходить к дому задворками.

Появление медвежонка в доме старика Михеича взбудоражило поселковую ребятню. Они с утра прибегали к его двору, чтобы посмотреть на Борькины прогулки. Но старик быстро отвадил мальчишек. Не любил чужих детей потому, что не было своих. Однажды, когда жена была беременна уже пятый месяц, в пьяном разгуле Михеич пнул её и попал в живот, с тех пор в Алефтине будто что-то сломалось и она больше ни разу не понесла.

Михеич быстро прикипел к медвежонку. Он заботился о нём, как о сыне-несмышлёныше, разговаривал, укладывал рядом с собой спать, и Борька отвечал ему сыновней преданностью.

Сколько раз, сидя на крылечке и покуривая, Михеич посмеивался, глядя на своего постояльца. Любимым занятием Борьки были попытки пробраться между штакетинами на улицу. Голова и плечи пролезали, а вот зад с коротеньким хвостиком застревал. Борька ревел от обиды. Давал задний ход и снова с удвоенной энергией бросался на штурм забора. Это могло продолжаться и час, и два, пока медвежонок не отчаивался и, обиженно поуркивая, не отходил в сторону. Но на следующий день всё повторялось.

Пункт временной дислокации (ПВД) оперативной группы Грозненского района располагался в двухэтажном здании бывшей конторы «Чеченэнерго». С другой стороны здания были плац и вход в военную комендатуру. За несколько лет существования ПВД, здание обросло подсобными помещениями, целым рядом казарм, столовой, автопарком, баней, питомником для служебных собак и прочими хозяйственными постройками, обнесёнными ныне высоким каменным забором с колючей проволокой по периметру.

В кабинет к полковнику Павелецкому, находящийся на первом этаже, неподалёку от дежурки, заглянул его личный охранник прапорщик милиции Половцев, его огромная фигура заслонила собой весь дверной проём:

— Разрешите, Сергей Иванович…

— Что, Толя?

— Командиры собрались.

— Ну?

— Запускать?

Павелецкий мысленно улыбнулся служебному рвению охранника, который у него «на земле» в отделе был начальником изолятора временного содержания и инструктором-общественником по тяжёлой атлетике:

— Запускай!

Прапорщик скрылся, из «предбанника» потянулись заместители, командиры СОМов и ОМОНов, подходили к полковнику, жали руку, рассаживались на свои привычные места. Когда народ угомонился, в кабинет заглянул подполковник Николай: