Свен Хассель - Трибунал

Зиг открывает рот, чтобы закричать, но из него выходит только слабый хрип.

Малыш включает звуковую машинку, и дикий кот выходит из себя.

Мечась в клетке, Динамит опрокидывает ее, дверца открывается. Мохнатой ракетой он вылетает наружу, вспрыгивает на стол посреди палаты и сжимается, готовясь к прыжку. Из его горла раздаются предостерегающие звуки.

— Нет, нет! — кричит Малыш, дико сверкая глазами, когда Динамит летит к нему по воздуху. Он забыл, что все еще держит в руке звуковой аппарат. — Это не я! — кричит он, падая вместе с диким котом. Ему кажется, что с него медленно сдирают через голову кожу. Непонятно, как он падает на койку Зига, все еще держа аппарат в руке.

От страха Зиг вновь обретает голос. Из его широко раскрытого рта вырывается протяжный гортанный рев.

По комнате летают постельные принадлежности. Стол разбит на куски. С оглушительным треском падает шкаф. Позвякивают стекла. Перья из разорванной подушки тучами плавают в воздухе.

Малыш несется к двери, по лицу его струится кровь, форма разодрана. Он так спешит убежать от дикого кота, что увлекает с собой дверную коробку.

— Звуковая машинка, — предостерегающе кричит Порта, когда Малыш, преследуемый диким котом, подбегает к нам.

Малыш на секунду останавливается. Кот его настигает.

— Машинка! — кричит в отчаянии Порта. — Выброси ее ради бога!

Наконец Малыш понимает его и швыряет звуковой аппарат, тот, подскакивая, летит по коридору. Тут из-за поворота появляется начальник госпиталя с помощниками.

Динамит несколько раз прокручивается вокруг своей оси, определяя, откуда раздается ненавистный звук. Сжимается в комок и обращает горящие глаза на главную медсестру, поднявшую звуковую машинку.

— Что это за штука? — с любопытством спрашивает начальник госпиталя.

Получить ответ он не успевает. Дикий кот бросается на них. Никогда в жизни главная медсестра не оказывалась так быстро раздетой. Начальник катится кубарем вниз по лестнице, сопровождающие разбегаются в разные стороны.

— Пошли отсюда! — кричит Порта. — Становится опасно!

Но мы успеваем пробежать лишь несколько шагов по коридору, и тут машинка летит вслед за нами.

— Не-ет! — успевает выкрикнуть Порта. Тут дикий кот настигает нас.

Никто не знает, как мы спаслись; должно быть, кто-то отправил аппарат пинком в палату Зига, потому что светопреставление начинается уже там.

Окровавленные, дрожащие, потрясенные, мы кое-как забираемся в «кюбель», где нас с нетерпением ждет Вольф.

— Что это, черт возьми, с вами? — спрашивает он, тараща глаза. — Вид у вас такой, будто вы сражались с целой танковой дивизией!

— С меня хватит диких котов! — стонет почти неузнаваемый Малыш.

— Ну и зрелище вы собой представляете! — говорит Вольф. — Что с Динамитом? Не везете его обратно?

— Забудь о нем, — стонет Порта, пытаясь приладить оторванный рукав. — Этот зверюга выгонит всех из госпиталя до того, как его пристрелят!

Отъезжая, мы слышим звон разбитого стекла. Из окна вылетает Зиг, за ним два санитара. Не успевают они приземлиться, как дикий кот уже на них. Все скрываются в туче снега.

— Пресвятая Богоматерь Казанская, — мямлит Порта сквозь распухшие губы, — какая энергия в этом животном!

— Опять неудача? — в отчаянии спрашивает Гофман, увидя нас.

— Не волнуйся. Там только все началось, — успокаивает его Порта.

На другой день Гофман приносит радостную весть, что Зиг объявлен непригодным к несению какой бы то ни было службы и отправлен жалкой развалиной в армейский психиатрический госпиталь в Гиссене. Никто не обращает внимания на его бессвязный лепет об убийстве, фальсификации расовых документов и диких котах. Все лишь смеются над его безумными обвинениями.

— Ему никогда не выйти из Гиссена, — довольно усмехается Порта. — Он повсюду будет видеть диких котов.

Гофман поднимает трубку звонящего телефона. Звонит вахмистр Залли.

— Можете спокойно спать, ребята, — весело смеется он. — Документы Бирфройнда навсегда исчезли! Однако это будет стоить еще одного ящика виски! — добавляет он. — Если в будущем кто-то увидит его полуголый орган, он может сказать, что кожу с головки ему отрезал какой-то треклятый еврей, и это даже не будет ложью!

Облегченно вздохнув, Гофман кладет трубку на место.

— Из соображений безопасности нам нужно на время убраться отсюда, — говорит он. — Собственно, сейчас очередь четвертой роты идти на фронт, но, пожалуй, нам лучше с ней поменяться. Через час командиров отделений и групп ко мне! — приказывает он и вновь становится гауптфельдфебелем.