Свен Хассель - Трибунал

Гофман отрицательно качает головой и подмигивает.

Мюллер понимает.

— Нет, а зачем они тебе?

— Когда увидишь их, спроси, не хотят ли они купить дикого кота? У меня есть один из этих дьяволов. Если кто из них интересуется, могу прислать это чудовище почтовым самолетом. С оплатой доставки.

— С какой стати кому-то понадобится дикий кот здесь, за Полярным кругом? — удивленно спрашивает Мюллер.

— Если у тебя есть враги, он разделается с ними в два счета. Если станет еще более свирепым, чем сейчас, обратит в бегство целую пехотную дивизию. Подожди, не вешай трубку!

Вскоре из трубки слышатся шипение, фырканье и рычание.

— Что скажешь? — с гордостью спрашивает Залли. — Слышишь, какой свирепый? И это он еще в нормальном настроении. Раздразнить его слегка — и никто, кроме меня, не посмеет остаться в штабе. Если выпустить из клетки, в Падерборне тут же не останется гарнизона. Отправить его вам? Можно будет не выставлять часовых на ночь.

— Не нужны нам здесь дикие коты, — кричит Гофман. — Скажи ему, что мы сегодня отправим виски!

— Мы? — надменно рычит Вольф. — Можно подумать, у тебя оно есть!

— Дикий кот, — с удовольствием произносит Порта. — Это один из тех зверей с острыми, треугольными ушами?

— Совершенно верно, — отвечает Вольф, — от этих зверей нужно держаться подальше. Брось такого в ад, так дьявол и его бабушка дадут деру, оставив свое хозяйство дикому коту.

— Кажется, у меня появилась идея, — говорит Порта, еще пристальнее глядя на свое отражение в зеркале. — Дикий кот! Недурно, недурно!

— Никаких диких котов, — испуганно кричит Гофман. — Понял, Порта? Это приказ!

— Слушаюсь, герр гауптфельдфебель, — рявкает Порта. — Дикий кот, — мечтательно шепчет он чуть погодя и смотрит на Вольфа, тот подмигивает ему.

— Мюллер, есть у тебя еще крючконосые друзья в Падерборне? — спрашивает Гофман, нервозно расхаживая по канцелярии. — Тогда позвони им, пусть соберутся вместе. Ты знаешь это учение. Не рассредоточивай силы. Klotzen, nicht lockern [94] Усиливай, а не ослабляй (нем.). — Примеч. пер. , как учит нас генерал бронетанковых войск Гудериан.

Весь день и большая часть вечера проходят у телефона. Однако, несмотря на все старания, их единственной надеждой остается вахмистр Залли.

Гофман садится в свое американское кресло и водружает ноги на стол.

На другой день в канцелярии роты стоит гнетущая тишина. Мы все подскакиваем всякий раз, когда звонит телефон. Черный, зловещий, он стоит посередине стола перед Гофманом.

— Даже если фюрер захочет поговорить лично со мной на любую тему, — рычит Гофман, — меня здесь нет! Вы не знаете, где я и когда вернусь. Ясно, псы?

Перед самым полуднем телефон громко, пронзительно звонит много раз подряд.

— Пятая рота, — отвечаю я.

— Как там у вас дела? — спрашивает масляный голос, который кажется мне знакомым.

— Кто звонит? — спрашиваю.

— Не догадываешься?

— Нет, но твой голос мне знаком.

— Приятно слышать, что узнаешь голос старого друга. Гофман там? Скажи этому дерьму, что кое-кто хочет поговорить с ним.

Я указываю на телефон и вопросительно смотрю на Гофмана, тот отчаянно трясет головой и указывает в окно.

— Гауптфельдфебеля здесь нет. Что-нибудь передать ему?

— Да, скажи, что вам сейчас, наверно, приходится несладко, но если я не сыграю роль доброго друга и не стану помалкивать о том, что знаю, дела будут из рук вон плохи!

И тут я понимаю, с кем разговариваю. Этот смех узнал бы из тысячи. Штабс-интендант Зиг!

Гофман бледнеет. Видимо, догадался, кто звонит.

— Это штабс-интендант Зиг? — спрашиваю с беспокойством.

— Инспектор тайной полевой жандармерии, — поправляет он. — Меня перевели в гефепо [95] Gefepo (Geheime Feldpolizei) — тайная полевая жандармерия. — Примеч. авт. . Вот что происходит, когда человек хорошо делает свое дело и разоблачает преступников, чтобы они понесли заслуженное наказание. Как поживают мои старые друзья, Вольф и Порта? Все еще фальсифицируют документы в соучастии с Гофманом? Я слышал, они заменили ваши эмблемы на звезды Давида!

Гофман несколько раз бесшумно ударяет по столу кулаком. Лицо у него почти зеленое от подавляемой ярости.

— Не понимаю, о чем ты.

— Еще как понимаешь! Думаешь, я не выведал, что за игры у вас идут, пока служил в вашей вонючей роте? Можешь сказать остальным, если они еще этого не знают, что еврею за позволение оставаться живым с документами убитого немца выносится смертный приговор!