Анатолий Иванкин - Последний камикадзе

«99» положили свои бомбы рядом с канавой, в которой вниз лицом лежал Чарлз Мэллори. Полуоглушенный взрывом, присыпанный землей, он был подавлен и деморализован. Прислушиваясь к свирепому завыванию осколков, он все плотнее прижимался к грязному дну канавы, прикрывая голову руками. Единственное желание, которое полностью захлестнуло его сознание, было: «Скорее бы все это кончилось, скорее бы улетели эти страшные самолеты». И еще мелькнула идиотская мысль: «Хорошо бы на время налета превратиться в мышь, чтобы забиться в глубокую норку, где тебя не достанет ни один осколок». Сейчас Чарлз казался себе огромной беззащитной мишенью, на которую пикируют все бомбардировщики микадо.

Нет ничего хуже и гадливее пассивного и беспомощного ожидания, когда на тебя того и гляди свалится какая-нибудь шальная бомба. Когда ты ничем не занят, твои мысли ни на секунду не отвлекаются от предчувствия гибели. Да, собственно, это уже скорее не мысли нормального человека, а прорывающийся наружу дикий инстинкт самосохранения. Попробуй взять себя в руки, когда лежишь и ждешь, какая же из них твоя: которая свистит и воет на подходе к земле или вон та, что только сорвалась с замка бомбодержателя?

Какой-то незнакомый летчик из другой эскадрильи, искавший спасения в этой же канаве, не выдержал, громко выругавшись, вскочил и крикнул:

— Кто со мной, истребители? Попробуем взлететь!

Эти слова вывели Чарлза из оцепенения. Пересилив страх, он оторвал от земли непослушное тело и, стараясь не отстать от храбреца, побежал за ним. Он не оглядывался. Но ему хотелось верить, что за ним бегут и другие пилоты. Однако это было не так.

Следующий налет «99» они вдвоем переждали в дренажной бетонной трубе. От нее до стоянки самолетов оставалось каких-то полсотни метров. Как только замыкающий бомбардировщик начал выходить из пикирования, они приготовились к рывку. Серия бомб упала метрах в трехстах от стоянки. Летчики выскочили из трубы и бросились к самолетам. Подбегая к уцелевшему «лайтнингу», Чарлз чуть не споткнулся о труп часового, лежавшего в невысокой траве. Осколок авиабомбы стесал ему полголовы. Руки мертвеца, уткнувшегося в лужу крови, продолжали сжимать винтовку.

Чарлз застыл перед убитым, не в силах перешагнуть или обойти его. Это был первый мертвец, увиденный им на войне.

То, что в боях убивают, Чарлз знал по книгам и кинофильмам. Но там смерть смотрелась через призму героизма, как-то возвышенно. На деле же все оказалось гораздо грубее и безжалостнее. И это потрясло его. Ему сделалось страшно от мысли, что в любой момент и он может оказаться вот таким же неподвижным и обескровленным.

Из короткого оцепенения его вывел гул японских самолетов. Нужно было торопиться, пока на стоянку не спикировала очередная группа «нулей». Стараясь не смотреть на убитого, но чувствуя за спиной его близкое присутствие, Чарлз торопливо обошел вокруг самолета. Внешне «лайтнинг» был исправен. Только в гаргроте левой фюзеляжной балки зияли две осколочные пробоины.

Сорвав пломбу, он забрался в кабину. На его счастье, парашют и летный гарнитур были вместе. Быстро пристегнувшись (первый раз он обходился без помощи техника), Чарлз запустил моторы. Летчик, прибежавший с ним, действовал еще энергичнее. Когда Чарлз стал закрывать фонарь кабины, тот уже пошел на взлет с рулёжной дорожки.

Из группы «нулей», барражирующих над аэродромом, вышла четверка истребителей и спикировала на взлетающий «лайтнинг».

Чарлз услышал лающую скороговорку крупнокалиберных пулеметов, проклюнувшуюся через грохот авиационных моторов. Едва успевший оторваться от земли истребитель перевернулся через крыло и врезался в землю. Ко многим дымам в районе аэродрома прибавился еще один дымный столб.

Объятый злостью и негодованием за все происходящее, Чарлз Мэллори рвался ввысь.

«Нули» продолжали барражировать над аэродромом, хищно поблескивая на солнце остеклением фонарей. Они только и ждали, чтобы на аэродроме зашевелился какой-нибудь собравшийся взлететь самолет.

Чарлз был атакован «нулями», когда успел убрать шасси и истребитель его уже набрал скорость, обеспечивающую маневрирование. Крутым боевым разворотом в сторону солнца он оторвался от ослепленных противников и, набрав высоту, осмотрелся.

Сердце его тоскливо сжалось при взгляде на бухту и на то, что осталось от Тихоокеанского флота. Дым и гарь заволокли все небо над Оаху. Выше этого дыма японские самолеты мелкими группами уходили от бухты. Используя высокие скоростные характеристики «лайтнинга», Чарлз сблизился с тройкой «97». Задний торпедоносец, оставляя белый шлейф распыленного топлива, заметно приотстал от своей группы.