Алексей Гребиняк - Угол атаки

На душе у него было паршиво. Очень паршиво. Еще утром он видел Ашота – как всегда, гладко выбритого, улыбающегося – и даже не предполагал, что через несколько часов его не станет. А теперь старлея не было. Долгожданные капитанские погоны украсят плечи мертвеца…

– Товарищ майор! Товарищ майор! Очнитесь!

Хваленский почувствовал хлесткий удар по щеке, потом еще один – и пришел в себя. Он лежал в пыли возле джипа, а склонившийся над ним Володя тряс его, пытаясь вернуть на грешную землю. Как он отключился, майор не помнил. Просто в какой-то миг подкосились ноги, и перегруженное убийственным известием сознание покинуло тело, которое незамедлительно рухнуло наземь.

– Поднимайтесь! – сказал Володя.

Майор попытался встать, но снова подкосились ноги, и он бессильно сел возле джипа:

– Не могу…

– Можешь, Миша! – неожиданно жестко сказал капитан, переходя с привычного «вы» на «ты». – Можешь! Поехали в лагерь… лечиться будем…

Майор, удивляясь сам себе, напрягся – и сумел-таки подняться на ноги. Нетвердым шагом он обошел машину и плюхнулся на сиденье рядом с водителем. Володя сел за руль и, развернувшись, покатил по рулежке в сторону лагеря.

– Где Ашот? – спросил Хваленский.

– В ангарах у ребят, – ответил капитан. – Там холодок. Я уже доложил в Ханой, его утром вертолетчики заберут…

Майор кивнул – говорить уже не было сил. Он чувствовал, как им овладевает странная апатия. Ничего не хотелось. Если только напиться и забыть про все. Приехав в лагерь, он достал из холодильника бутылку водки и разлил по стаканам. Володя молча сидел рядом.

– За Чапая, – вздохнул майор и опрокинул в себя огненную жидкость. Сморщился, заел черствым рисовым хлебом.

Володя молча выпил. Хваленский налил еще.

– Мне хватит, – отказался капитан.

– А мне нет, – пожал плечами майор и опустошил второй стакан.

Вскоре бутылка опустела. Швырнув ее в окно, Хваленский с трудом встал из-за стола и, пошатываясь, побрел к двери. Водка уже ударила ему в голову, и соображал он весьма туго.

Выбравшись из хижины, майор незамедлительно рухнул наземь и уснул мертвецким сном. Поспешно выскочивший следом Володя затащил его обратно и уложил на матрас. Вьетнамские часовые сочувственно смотрели на офицеров.

– Суки… – бормотал майор в пьяном бреду и вдруг страшным голосом закричал: – Всех порву! Чапай! Справа ниже! Чапай, смотри!

– Порвешь, порвешь, – тихо сказал капитан. – Потом.

Он позвонил в ангары и приказал техникам ни в коем случае в ближайшие дни не давать Хваленскому самолет.

– Что, рвет и мечет? – сочувственно спросил техник.

– Да. Как бы не сбили его… Ну, ты меня понял. Под любым предлогом.

– Понял. Не дам.

– Спасибо.

Хваленский метался на койке в пьяном бреду:

– Вася… Чапай… «Фантомы» слева… бей…

Ранним утром улетела в Ханой «вертушка», на которой накануне вернулся на аэродром майор. Вертолетчики забрали с собой тело Ашота, которому предстоял долгий путь домой, в жаркий Сухуми.

Прощание с погибшим было недолгим. Офицеры, сняв пилотки, молча постояли рядом с гробом, а потом скорбный груз затащили в гулкое нутро вертолета, и машина пошла на взлет.

– Ну, вот и все… – пробормотал кто-то.

Володя задумался и не сразу заметил, что Хваленского рядом с ними уже нет. Оглянувшись, он увидел, как майор подъезжает на своем джипе к рулежке и залезает в один из истребителей дежурного звена, предварительно отобрав у вьетнамского пилота гермошлем. Когда он успел переодеться в летный комбинезон, было непонятно. Но – успел. И теперь выруливал на старт.

Володя молча проводил взглядом одинокий истребитель, с ревом ушедший в небо, а потом пошел на КДП. Вьетнамец-дежурный, увидев его, молча уступил свое место. Капитан сел за пульт и, придвинув к себе микрофон, произнес по-вьетнамски:

– Леопард-два вызывает Первого. Прием.

Этим позывным Володя не пользовался уже много месяцев. Позывные часто меняли, чтобы запутался противник. Путался не только противник, но иногда и свои. Впрочем, по ряду причин чаще путались-таки американцы.

– Да, Второй, слушаю тебя, – не сразу отозвался Хваленский.

Метка, обозначавшая его самолет, вот-вот должна была исчезнуть с экрана – майор приближался к границе действия аэродромного локатора.

– Будь осторожен, Первый, – попросил капитан.

– Буду. Я в Кхесань, – голос майора, пропущенный через микрофоны и наушники, звучал чуть приглушенно и равнодушно. – Завалю там что-нибудь – и домой.