Анатолий Иванкин - Конец «Гончих псов»

С момента прибытия авиагруппы Келленберга под Харьков в ней постоянно отирался невзрачный человечек с лисьей мордочкой, имевший привычку совать ее во все дырки и щели. Этот тип был из министерства пропаганды, и доктор Геббельс наделил его довольно высокими полномочиями. Шустрый коротышка, обвешанный фотоаппаратами, с карманами, набитыми блокнотами, успевал повсюду: и на предполетный инструктаж, и на разбор боевых вылетов. Карл боялся, чтобы он ненароком не влез к нему со своим фотоаппаратом в нишу шасси на взлете или не попал кому-нибудь под винт. Летчики сначала пыжились перед его объективом, а затем привыкли и перестали обращать внимание. Во время боев на подступах к Сталинграду он исчез, а затем в иллюстрированных журналах «Адлер» и «Люфтвельт» замелькали улыбающиеся лица пилотов из авиагруппы «Гончие псы» на фоне оскаленных собачьих морд, нарисованных на капотах моторов. Главным героем, разумеется, был Карл фон Риттен — «бесстрашный штаффелькапитан «Гончих псов». Вот они с Эрвином моются из ведра у колодца, и им подает расшитые рушники Эльза, официантка из офицерского казино, выряженная в украинский костюм; вот они под плоскостью едят мед в сотах, доставая его ножами из солдатского котелка; вот Карл сидит в кабине истребителя с сигарой в зубах, а вот он вернулся из боя в насквозь промокшем комбинезоне.

— Ай да Суслик! — восхитился Руди Шмидт, увидав свой портрет в «Адлере». — Хорошо сделал нам рекламу!

Коротышка, которого пилоты прозвали Сусликом, успел побывать и в группе «юнкерсов». На снимке в том же журнале — веселые, жизнерадостные ребята, вернувшиеся со штурмовки. Они рады благополучному возвращению с донской переправы, где воздух был черным от дыма разрывов русских зенитных автоматов. Эти парни не видели трупы убитых. Они были интеллигентными убийцами, которые не пачкали руки в крови жертв, а расстреливали их на расстоянии. На войне их работа мало отличалась от полигонной работы в мирное время: обнаружил цель, наложил на нее перекрестие прицела и надавил на гашетку, а там выводи из пикирования и растворяйся в голубом небе. Никаких лишних эмоций, никаких угрызений совести. Главное — это не напороться на зенитный снаряд и избежать встречи с русскими истребителями. Каждый их вылет был насыщен спортивным азартом и приближал к желаемым наградам, а незначительный риск лишь пьянил как шампанское.

Чем дальше немецкие войска передвигались на юго-восток, тем реже встречались в воздухе советские самолеты. После Россоши бомбардировщики перестали нуждаться в истребительном прикрытии. Донские переправы охранялись только зенитчиками. Немецким летчикам на среднем течении Дона была предоставлена полная свобода действий. «Гончие псы» теперь вылетали только на свободную охоту. Они усердно рыскали над задонскими селами и станицами, выискивая ползающих над самой землей связных У-2 или транспортных «Дугласов» и ТБ-3.

Однажды Карл фон Риттен чуть-чуть не погиб, атакуя тихоходный «рус фанер». Уйдя из-под атаки крутым разворотом под него, У-2 метнулся к высокой колокольне красной кирпичной церкви, стоявшей среди села.

И началась игра в кошки-мышки. Используя великолепную горизонтальную маневренность, русский биплан встал в вираж вокруг колокольни, прикрываясь от «эрликонов» ее кирпичными стенами. Пытаясь достать его, Карл и ведомый Бюттнер взмывали вверх и, пикируя, стреляли по У-2, как по наземной цели. Но советский летчик всякий раз ухитрялся прикрываться прочной кирпичной стеной.

Пять или шесть атак не принесли результата. Разозлившийся Карл перестарался, увлекшись прицеливанием: выхватил «мессершмитт» из пикирования буквально в нескольких сантиметрах от позолоченного креста, венчавшего колокольню.

Выругавшись в сердцах, он спросил у Бюттнера:

— Какой у тебя остаток бензина?

— Пойдемте домой. Мы его еще встретим где-нибудь вдали от кирхи.

В Россоши в авиагруппу залетел командующий 4-м Воздушным флотом генерал фон Рихтгофен. Прямо на аэродроме он вручил ордена награжденным летчикам.

Карл получил «Золотой немецкий крест» и нарукавную нашивку «Африка». Кроме того, ветеранам авиагруппы вручили медаль «За зимнюю кампанию 1941/42 г. на Восточном фронте», которую немецкие солдаты непочтительно окрестили «вшивым орденом» или «мороженым мясом».

— Помните, барон, как мы из-за молодости но хотели брать вас в легион «Кондор»? — Фон Рихтгофен рассмеялся и потрепал Карла по плечу.