Анатолий Иванкин - Конец «Гончих псов»

— Благодарю вас.

— Благодарить будешь позже, — перешел на «ты» командир авиагруппы. — Думаю, — продолжал он, разрезая консервированную сосиску, — дать твоим летчикам три дня отдыха. Можешь после завтрака брать штабной автобус и съездить в Бенгази.

«Гончим псам» эта новость пришлась по душе, да и сам Карл, одичавший в песках Триполитании и Киренаики, был не против скрасить жизнь каким-либо развлечением.

Автобус долго трясся по проселочным дорогам и старым караванным тропам. Пока добрались до Бенгази — изрядно наглотались пыли.

— Ну и дороги, — отплевывался Эрвин, — тут ничего не изменилось за тысячу лет со времен святого шейха Бен Гази.

— Зато экзотика, — утешал его Карл, сморкаясь грязью в батистовый платок.

Южная часть Бенгази, так называемый Новый город, до войны была застроена домами европейской архитектуры. Теперь же большинство зданий было разрушено, а улицы забиты трофейными английскими танками, транспортерами и остовами сгоревших автомобилей.

— Неплохо поработали наши «штуки», — восхищался Руди Шмидт, щелкая затвором «лейки».

— Узнай, где комендатура, — приказал шоферу фон Риттен.

Остановились на пустынной площади, окруженной разрушенными и сгоревшими домами. Летчики вышли из автобуса размять ноги.

Город казался вымершим, словно жители навсегда покинули его.

— Поехали дальше, — распорядился Карл, Выбравшись из руин, автобус выехал к морскому порту. Акватория его была пуста и безжизненна. Неподалеку от пирса из воды торчали мачты и трубы двух затонувших пароходов.

Здесь их остановил моторизованный патруль полевой жандармерии. Проверив документы, указали дорогу к комендатуре.

Управление военного коменданта и казармы немецких частей находились в уцелевшей части Нового города, примыкавшей к старому Бенгази. Кварталы, заселенные арабами, почти не пострадали от бомбардировок. Казалось, летчики жалели бомбы, избегая швырять их на убогие глинобитные сооружения.

Комендант разместил пилотов в офицерской гостинице. Помывшись и приведя себя в порядок, они направились знакомиться с городом.

Интересного в Бенгази было немного. Узкие, пыльные улицы, высокие глухие заборы, женщины, закутанные в белые одежды, тщательно прячущие лица от посторонних взглядов. Руди пытался заговорить с ними, но те безмолвно исчезали в ближайших двориках.

Забрели на шумный базар, но купцы, яростно зазывавшие покупателей, отказывались продавать товары за оккупационные марки.

Под высоким скалистым мысом нашли песчаный пляж с несколькими пальмами, почти не дававшими тени. Арабы с удивлением смотрели, как немцы весело плескались в прибрежных волнах. Хотя вода в море была совсем теплая, а воздух прогрелся градусов до тридцати, купальный сезон в Бенгази еще не начался.

Волнами к берегу прибило раздувшийся труп в мундире английского солдата. На войне это дело обычное, но купаться больше никто не захотел.

Эрвин предложил осмотреть старинную мечеть Джамиль аль Кебир. Большинство летчиков согласилось, но Руди Шмидт со своими ведомыми предпочли поискать какую-нибудь турецкую кофейню.

Перед закатом солнца, возвращаясь в гостиницу, летчики услышали чьи-то пронзительные крики и крепкую ругань по-немецки. Это солдаты военного патруля выталкивали прикладами постоянных клиентов из ночного клуба «Али-Баба». Оказывается, Руди Шмидт, проявив солдатскую находчивость, позаботился превратить самый фешенебельный вертеп Бенгази в заведение для немецких летчиков.

— Заткнись, — прервал Руди причитания владельца «Али-Баба», выразительно похлопав по кобуре вальтера, — не обеднеешь от того, что твои красотки сегодня переспят с германцами… Хайль Гитлер! — завопил он, увидя своих. — Заходите, камерады!

Удобно подоткнув под бока расшитые шелком атласные подушки, летчики улеглись на коврах, потягивая табачный дым из булькающих кальянов, поданных черными слугами.

Хозяин «Али-Баба» — не то перс, не то турок, одетый в черный фрак и красную феску, — после вооруженного вторжения немцев в его заведение утратил важность и солидность. Сейчас он по-настоящему понял, что с завоевателями шутки плохи, и из шкуры лез, стараясь угодить немецким офицерам. Правда, сначала он пытался заявить, что у него в заведении нет напитков, запрещенных Кораном.

Но Руди это заявление не смутило:

— Если нет в твоем борделе, сгоняй к соседу. Марш! — рявкнул он на перса-турка, чей огромный нос в красных прожилках, отливавший сизыми оттенками, красноречиво уличал хозяина во лжи.