Анатолий Иванкин - Конец «Гончих псов»

— Быстро по местам, к запуску! — приказал Шютце, усаживаясь в командирское кресло. Он еще не успел отдышаться от бега по заснеженной местности, но, оказавшись в привычной обстановке, обрел спокойствие.

Когда запустили третий мотор, на самолетных стоянках стали рваться снаряды.

Увидев, что самолет готовится к взлету, к нему кинулись со всех сторон солдаты и офицеры.

— Закройте дверь! — приказал Шютце. — Не брать никого! Иначе перегруженная машина может не взлететь со стоянки.

Карл с трудом столкнул на землю какого-то вцепившегося в дверь верзилу-эсмана и помог механику закрыть ее на защелку. Перед ним, прямо на полу самолета, сидело с десяток счастливчиков, успевших забраться в машину. Но высаживать их не было времени.

— Взлетай! — крикнул Карл летчику и тут увидел, как автоматная очередь продырявила самолетную дверь. Пули прошли в нескольких сантиметрах от его плеча. Он выглянул в самолетный иллюминатор. Выброшенный им эсэсовец бил из автомата по пилотской кабине.

Герман Шютце вывел обороты, и «юнкерс», раскачиваясь на неровностях, пошел на взлет поперек аэродрома, так как русские танки были уже на взлетной полосе, а часть их, двигаясь вдоль стоянок, давила гусеницами хвосты «юнкерсов».

Когда самолет оказался в воздухе, механик и моторист вынесли из кабины окровавленное тело убитого штурмана.

— Куда мы летим? — спросил Карл у Шютце, занимая штурманское место.

— По радио дали команду всем, кто может взлететь, уходить на Новочеркасск. Там аэродром готов к приему.

Карл взял карандаш и начал прокладывать маршрут на карте, забрызганной кровью погибшего штурмана.

Счастливое спасение Карла фон Риттена, сумевшего улететь из пекла тацинского побоища, еще не было концом его сказочного везения. Здесь, в Новочеркасске, где располагался штаб 4-го воздушного флота, его ожидало долгожданное распоряжение на откомандирование его в резерв фюрюнгс-штаба, находившегося в Берлине.

Встреченный им знакомый офицер из эскадры «Хорст Вессель» рассказал, что остатки авиагруппы «Гончие псы» также выведены в фатерлянд на переформирование. Сам полковник Келленберг погиб в Гумраке в конце декабря, угодив под бомбу, сброшенную с русского пикировщика. Летчиков в авиагруппе осталось совсем мало. Уцелели Эрвин Штиммерман, Руди Шмидт да еще несколько молодых пилотов из последнего пополнения.

То, что живы Эрвин и Руди, Карла обрадовало. Ему здорово захотелось снова встретиться с ними, чтобы летать в одной группе с этими испытанными парнями.

Приезд в Берлин Карла фон Риттена совпал с командировкой Гуго. Родственники не виделись около года. За это время шурин совсем округлился, и, если бы не просторный генеральский мундир, которым он пытался скрыть полноту, его можно было принять за преуспевающего дельца. Благодаря покровительству Геринга и дружеским связям с высшими чинами люфтваффе ему удалось всю войну просидеть на Западе в штабе Кессельринга и не забираться дальше Средиземноморского театра военных действий.

— Здравствуй, великий воин Зигфрид, — говорил он, обнимая Карла, — смотри как ты обвешался орденами. Одолжи штук пять покрасоваться перед дамами. Обскакал, обскакал своего Гуго. Даже Рыцарский крест на шее.

— Да, — включился Карл в шутливую словесную перепалку, — пожалуй, обгонишь ваше превосходительство! Теперь к генералу неудобно обращаться на «ты». Придется своего друга и родственника величать экселенцем.

Гуго был доволен. Получив генеральский чин, он помнил об этом и во сне.

— В домашних условиях я не стану принуждать тебя к этому. Как видишь, не одни вы в России воюете и не одних вас осыпают лаврами.

— Как Ева, как дети?

— Спасибо. Во Франции сейчас спокойнее, чем в Германии. «Томми» нас меньше беспокоят своими налетами.

Пока Фридрих накрывал на стол, болтали об общих знакомых и всяких пустяках. После ухода дворецкого заговорили откровенно.

— Давай, Карлхен, выпьем за твое благополучное возвращение. Ты очень вовремя выбрался из России.

— Неужели Паулюсу так плохо? Выдержала ведь окружение 16-я армия в демянском котле?

— Полный разгром армии Паулюса — дело ближайших дней. С деблокированием у Манштейна, ты знаешь, ничего не получилось, а больше выручать ее некому. Фюрер приказал Паулюсу держаться до последнего.

Помолчали. Молча выпили. То, о чем они подумали, лучше было не произносить вслух.

— Да, Гуго, — Карл поднялся, — хочу вручить тебе кое-какие подарки.