Владимир Першанин - Командир штрафной роты

— Колян, ты видишь? Наблюдатели.

— Вижу! Смотри за передним краем, чтобы снайпер нас не подловил.

До артиллерийских наблюдателей метров четыреста пятьдесят. Смелые ребята. Вылезли вперед и затаились на взгорке за разбитым тяжелым орудием. Поближе к родной технике. Только двойной перископ нет-нет да блеснет. Расколоть бы его! Промажу. Да и запасные «глаза» у немцев наверняка имеются. Ничего, подожду.

Мартовское солнце пригревало спину, а от земли тянуло холодом. Уже и немецкие минометы выпустили дежурную порцию мин. И наши ответили. Сейчас не сорок второй год. Есть чем отвечать. Но фрицы высмотрели нашу противотанковую батарею. ЗИС-3 — хорошая пушка. Подкалиберными снарядами «тигров» берет, не говоря о всякой мелочи. По батарее сыпят издалека гаубицы. Там что-то горит, взрывается. Кто-то сейчас гибнет. Расчухиваются и наши артиллеристы. С закрытой позиции в сторону немцев шуршат тяжелые шестидюймовые снаряды. Взрывы. Попали, нет — неизвестно. Мы видим лишь поднимающийся дым далеких взрывов. Но немцы замолкают.

Наблюдатели, куда-то исчезнувшие, наконец снова подняли свою оптику. Один высунулся в стороне и осматривал наши траншеи в бинокль. Линзы уже блики не давали — солнце было высоко. Петро опять засуетился. Эх, Макуха, Макуха! Не годишься ты в снайперы. Характер не тот. Но промолчал, потому что в сетке прицела держал морду немецкую в каске, обтянутой маскировочной сеткой. Морда была мне видна лишь наполовину. Надо переползти метров на полета, сподручней будет. И если фрицы надумают после моего выстрела менять позицию, смогу увидеть и второго наблюдателя со стереотрубой.

Поползли. По дороге отчитал Макуху. От того, как от стенки горох. Стал напрашиваться стрельнуть за компанию.

— Башку лучше береги! Успеешь стрельнуть. И задницу не поднимай.

Макуха спорить не стал. Хоть в этом молодец! Старательно, по команде, прополз следом за мной эти пятьдесят метров. Нас укрывала прошлогодняя, хоть и невысокая, свалянная трава. Опять устроились, стали ждать. Одного наблюдателя, потерявшего осторожность, я видел хорошо. Каска, голова, плечо. Мелькнул и второй. Солнце сползало к западу, скоро наша оптика отсвечивать будет. Поймал на мушку верхнюю часть груди и, сдерживая дыхание, потянул спуск.

Редко я видел, как пуля отбрасывает человека. Если хорошо попал, валится на месте, словно подломленная кукла. А этого отбросило. Передернув затвор, дослал в ствол очередной патрон. И мы с Петром, и второй наблюдатель замерли. В нашу сторону, но гораздо правее, бил пулемет из бронеколпака. Не засекли! Меня взяло упрямство. Полдня сидели, смотрели, как немцы по нам долбят. Попробую снять второго. Не выдержат у него долго нервы! А уже ударил еще один пулемет, за ним снова крупнокалиберный. Решил — ждем пять минут и уползаем. Но второй наблюдатель показался раньше. Торопливо уходил, пригнувшись, но сильно в узком проходе не разгонишься. Я выстрелил. Наблюдатель припустил быстрее и через несколько секунд исчез за изгибом. Промахнулся!

Мы поползли прочь. Второй выстрел — это уже серьезно. Нас могли засечь. До ночи пролежали в запасном окопе, слушая, как с обеих сторон перестукиваются пулеметы и доносятся взрывы мин. Перекусили колбасой с хлебом, запивая холодным чаем. Досадно, что промазал во второго, но первого наблюдателя уложил точно. Это не просто ефрейтор с пулеметом. Наверное, артиллерийские разведчики действовали, судя по стереотрубе. Обычно на такие дела опытных артиллеристов посылают, так что моя пуля не пропала даром.

— Молодец, Николай, — хвалил меня Макуха. — Жаль, что второго упустили.

Он был еще совсем зеленый. Не знал, что день был удачный. Я поразил цель, нас не накрыли минометы, и уже смеркалось. Скоро двинемся к своим.

— Подтвердишь в штабе, — солидно проговорил я.

— Двоих? — тут же среагировал Петро.

— Троих… Ты брехать не приучайся. Один у нас сегодня на счету. Зато не простой фриц, а разведчик.

Еще я надеялся, что накроют противотанковую батарею. Но немцы рисковать не стали и ночью батарею перебросили на другое место. Догадались, что я ее заметил.

А комбат утром, не обнаружив немецких пушек, кисло поддел меня:

— Долго чухался. Немцы нашу батарею накрыли. Два орудия разбили.

Намекал, что я наблюдателей раньше не снял. Ну что ему ответить? Эту нашу батарею в низине легко было заметить и без тех двух наблюдателей. Сообщить ему «новость», что артиллерии и снарядов у немцев гораздо больше. По крайней мере, на нашем участке. Ответил, словно оправдывался: