Владимир Першанин - У штрафников не бывает могил

Лейтенант обвел рукой позиции и пояснил:

— Куда ни сунься, везде лоб. В этом месте хоть вплотную удалось подойти, а справа, где остатки растворных узлов, пулеметы ближе чем на семьсот шагов не подпускают.

Завод вяло обстреливали. Из-за спины вылетели несколько мин и взорвались где-то в корпусах. Еще один, другой залп, и минометы замолчали. Наверное, боеприпасы, выделенные для этого объекта, давно израсходовали. Так же, как и лишились танковой поддержки. «Тридцатьчетверки», видимо, пытались ворваться в широкий пролом в заборе и выломанные ворота. Но их подбили и сожгли на полпути. На таком расстоянии броню легко возьмут даже 50-миллиметровки с их подкалиберными и кумулятивными снарядами.

— Зачем танки вообще на укрепления пускали? — вырвалось у меня. — Им здесь гибель.

— Хотели на полном ходу прорваться. Неслись будь здоров, а их и пушками, и реактивными ружьями начали долбить. Пару штук поврежденных за дымовой завесой вытащили, а эти четыре сгорели напрочь.

Мы закурили, и лейтенант тоскливо заметил:

— Все бы отдал, чтобы хоть на денек в деревню свою вернуться. Мать, братишек младших глянуть. Наверное, не суждено. Все в этих развалинах останемся.

Я заметил на гимнастерке лейтенанта три нашивки за ранения. Наград не было ни одной. В тот период их не так и много до передовой доходило. Больше в штабах оседало. Я невольно вспомнил писарей своего штаба, жравших жареную картошку с салом. У меня оставалась банка тушенки от НЗ, и я предложил лейтенанту перекусить.

— От этой вони да тоски ничего в рот не лезет. Лучше б водкой угостил.

— Нет у меня водки.

Лейтенант вызывал раздражение своим унынием. Но я промолчал. Судя по всему, он повоевал достаточно, а от такой безнадежной обстановки поневоле взвоешь. Надо ли класть столько людей, чтобы взять эти развалины?

Николай Егорович Тимарь после разговора с командиром полка объяснил ситуацию. Развалины завода торчат, как бородавка. И хотя наступление на этом участке в целом завершилось, срезать бородавку придется любой ценой. Слишком выгодное место, откуда простреливаются и фланги, и тылы наших войск.

Никто не ждал, что три сотни штрафников возьмут завод, возле которого уже безуспешно топтался на месте второй по счету полк с артиллерией, минометами, даже имевший танковую поддержку.

— Наша задача, — объяснял Николай Егорович, — обычная. Вы ее знаете. Прорвать участок обороны, закрепиться, а следом пойдет пехота. Весь полк.

Мы сами были, по сути, пехотной частью, но никогда не называли себя пехотой. Штрафные роты или батальоны именовали иногда «штурмовыми». Так оно и было. Топтаться здесь нам не дадут. Хорошо, если с марша через час в атаку не бросят, а дадут передышку. Случалось, и час на передышку не давали. Нальют по двойной порции водки — и вперед.

— В полку людей по двадцать человек в роте осталось, — сказал я. — Половина контуженых, оглохших. Крепко они ударят.

Зачем ляпнул, сам не знаю. Все равно придется атаковать. Наверное, мне передалось настроение лейтенанта. Если полк нас не поддержит, то вся рота останется среди развалин. Капитан внимательно глянул на меня, знал, что об этом думают и остальные офицеры.

— Полк получил подкрепление. Не слишком большое, но роты усилят. И вот еще что… — Тимарь почесал гладко выбритый подбородок с осколочным шрамом у нижней губы. — Левченко, Буканов, Фалин, слышите меня? На рожон в первых рядах не лезть. Ваше дело — не дать атаке захлебнуться, чтобы люди не вздумали залечь.

— Понятно, не в первый раз, — вразнобой ответили мы.

— Такая ситуация, может, и в первый. Триста метров открытого пространства. Один выход — нестись вперед без оглядки. Вести огонь на ходу, патронов не жалеть.

— А я? — растерянно спросил замполит Зенович.

Вопрос был задан с такой обидой, что мы невольно засмеялись. Хотя Зеновичу оставили прежнюю должность замполита, за спиной, перемигиваясь, мы именовали его агитатором. Очень уж он любил рассуждать на всякие темы. Илья Аркадьевич это знал и без конца обижался.

— Для тебя специальное задание будет. А вы, ребята, уже поняли, что с таким составом мы впервые воюем. Блатные вас и сержантов вперед постараются вытолкнуть, а когда командный состав выбьют, их не сдвинешь. Держаться в арьергарде.

— В заднице, значит, — засмеялся Левченко.

— Да, в заднице! И ни секунды задержки. Бегом. Только бегом. Остановимся — конец всей роте.

Принесли ящики с гранатами, в том числе несколько ящиков со старыми РГД-33, снятыми с вооружения из-за сложностей в обращении. Их раздали в первую очередь сержантам и красноармейцам, имеющим опыт. Четырехсотграммовые удобные РГ-42 распределили штук по пять на брата.