Йоханнес Зиммель - Пятый угол

— Ни один из тридцати восьми свидетелей не должен находиться в зале судебного заседания и следить за ходом всего процесса, пока сам не даст показаний.

Но большинству из тридцати восьми свидетелей этого и не требовалось, так как, начиная с первого дня слушаний, они свободно могли читать в газетах обо всем, что происходило в зале суда…

Из соображений безопасности было издано распоряжение: агенты ФБР и другие персоны, которым может грозить опасность, должны выступать со свидетельской трибуны с закрытыми лицами. На них были капюшоны с маленькими прорезями для рта и глаз, и потому все они казались делегатами от ку-клукс-клана. Томас Ливен тоже появился в подобном капюшоне. На его груди, как, впрочем, и у других замаскированных свидетелей, красовался номер. Выдержки из стенограммы звучат так:

Байерс: Номер 17, вы присутствовали при аресте мистера Абеля. Опишите его поведение.

Номер 17: Мистер Абель держался очень спокойно. Только во время обыска квартиры у него случился нервный срыв.

Байерс: Почему?

Номер 17: Потому что в соседней комнате заголосило радио. Пел Элвис Пресли. Мистер Абель зажал уши и прокричал: «Мои нервы на пределе! Этот парень и есть главная причина того, почему я хочу вернуться обратно в Россию!»

(Смех в зале.)

Байерс: Требую абсолютной тишины! Номер 17, вы разговаривали с жильцами дома. Какое впечатление у них от мистера Абеля?

Номер 17: Самое лучшее, какое только может быть. Все без исключения считали его душой-человеком. С многих из них за это время он написал портреты, в том числе и с агентов ФБР, находившегося в этом здании.

Байерс: Он рисовал агентов ФБР?

Номер 17: Да, с полдюжины. И очень талантливо, ваша честь.

Байерс: Из протоколов следует, что у Абеля был коротковолновый передатчик, который совершенно открыто стоял в ателье.

Номер 17: Это так, ваша честь.

Байерс: И никому из агентов ФБР это не бросилось в глаза?

Номер 17: Бросилось. Некоторые просили подробно объяснить им, что это за прибор. Они считали Абеля радистом-любителем. Однажды даже аппарат включился в то время, когда Абелю позировал один из агентов ФБР. Абель коротко что-то отстучал. Аппарат смолк. Агент ФБР спросил: «Кто это был?» Абель ответил: «А вы как думаете, кто? Конечно же, Москва!»

(Громкий смех в зале.)

Байерс: Если подобное повторится, я прикажу очистить зал! Номер 17, вы были тем, кто обнаружил использованные бумажные платки, в которых Абель прятал микропленки. На одной из них был ключ к дешифровке сложного кода. Удалось ли расшифровать сообщение в виде множества четырехзначных цифровых групп, записанное обвиняемым непосредственно перед арестом?

Номер 17: Да, удалось, ваша честь.

Байерс: Что это было за послание?

Номер 17 (читает с листа): Поздравляем вас с вашим чудесным кроликом. Не забывайте занятия с партитурой Бетховена. Курите свою трубку, но держите красную книгу в правой руке.

Байерс: Но это же не расшифрованный текст!

Номер 17: Конечно, нет, ваша честь. Это расшифрованный цифровой код. Похоже, что Абель все свои послания зашифровывал дважды.

Байерс: А ключ ко второму коду?

Номер 17: К сожалению, мы его взломать так и не смогли, ваша честь.

(Громкий смех. Шум. Судья Байерс приказывает удалить публику. Заседание прервано в 11.34…)

Процесс продолжался без малого четыре недели. Затем наступила очередь присяжных вынести свой вердикт. Они совещались несколько часов. Публика и репортеры волновались все сильнее. Что они там обсуждают так долго? Только в 19.45 23 октября присяжные вернулись в зал. Воцарилась мертвая тишина. Все встали, когда судья спросил:

— Староста, решение вынесено?

— Да, ваша честь.

— И как оно звучит?

— Наш единогласный вердикт гласит: обвиняемый виновен по всем пунктам предъявленного обвинения.

Ни один мускул не дрогнул на лице Рудольфа Ивановича Абеля. 15 ноября последовал приговор: тридцать лет тюрьмы и штраф две тысячи долларов.

Тридцать лет и две тысячи долларов штрафа самому крупному русскому шпиону всех времен? Как такое возможно? Вся страна ломала голову, но продолжалось это всего лишь несколько дней. Затем дело Абеля, как и все в этой жизни, было забыто…

Странная игра случая!

К тому времени, когда этот текст пошел в типографию — это случилось летом 1960 года, — мировая история, так сказать, догнала нас, подтвердив прогноз нашего друга Томаса Ливена. Надеемся, что благосклонный читатель простит нам небольшой экскурс в современность. Мы должны это сделать, иначе история Абеля будет неполной.